— Ты лучше о матери подумай, — вскинулась Лиза. — Её же Кондратий хватит, если она это вот увидит!
Я давно заметила, что Лиза любила мою маму, кажется, даже больше чем свою. Она часто жаловалась на несдержанность своих родителей, которые чем старше становилась их дочь, тем меньше скрывались. Словно у меня здесь всё по-другому! Всё так же. Только если раньше не понимала, почему мне нельзя зайти в закрытую дверь, возле которой караулили телохранители, то теперь сама близко не подходила, когда слышала подозрительные стоны. Страсть в крови манаукцев и такие оперы дело привычное, но Лиза считала иначе. Для неё моя мама всегда и во всём пример, аж ревниво порой. Но стоило признать, что моя мама стала эталоном скромной жены и безупречной матери на Новомане. Её все любили, я тем более. А вот Линда Махтан женщина стальная, напористая, дерзкая, а ещё безумно красивая и сексапильная. В свои сорок она сохранила стройную фигуру и соблазнительные формы. А ещё она была остра на язык и хитрая, как лисица. Мне она нравилась своим бесстрашием, хоть и хрупкая землянка, но не боялась гнева моего отца. А отец в гневе — это конец света. Лучше его не злить, если мамы нет рядом.
— Ладно хоть бантом всё прикрыто, — флегматично отозвалась Дарья, придирчиво оглядывая живописную картину. — Фантазия у шияматы что надо, — поделилась она своими соображениями. — Сразу виден творческий подход.
— Как вообще шиямата до подобного додумалась? — не унималась поборница нравственности, которая не могла спокойно видеть чужие мучения.
Если подумать, то во всём виделась моя вина. И кто меня за язык тянул тогда! Ведь знала, что бабушка готова выполнять любой мой каприз. Я поморщилась, словно лимон съела, нехотя окинула свой подарок недовольным взглядом и призналась девочкам
— Я как-то обмолвилась, что хочу выйти замуж за землянина! — Кошмар, как давно это было. Мне тогда как раз шестнадцать исполнилось. Пора любви и романтики. Сейчас-то понимаю какую глупость ляпнула. — Бабушка тогда сказала, что это отличная идея, ведь от землянина у меня больше шансов родить, — закончив признание, жалостливо взглянула на Елизавету. Все надежды у меня только на неё. Она же альтруистка, главное разжалобить её посильнее, а то что нудная порой, так это от жизни тяжёлой в доме, полном порока.
— Да ну! — усмехнулась Дарья, возвращаясь к кровати, где вольготно разместилась, забираясь с ногами. — Мой отец утверждает, что стопроцентное попадание только от манаукцев. Сперматозоиды агрессивнее, живучие.
