Послышалось нестройное бормотание, и мэтр возвысил голос.
«Ну давай! — молила Янис-Эль. — Попробуй мне что-нибудь внушить!» Но чертов маг не делал ничего и лишь разглядывал ее все с той же неприятной усмешкой.
Янис-Эль почувствовала, что ее замерзших ступней коснулось что-то и вовсе ледяное. «Паскуды! — взвыла она отчаянно. — Куда? Зачем?» Ступни сначала закололо, а потом как кипятком обожгло. А после них — щиколотки, голени, а еще через минуту все сразу — ягодицы, руки, плечи. «Мамочки!» — повторила Янис-Эль, мысленно цепляясь за все, за что только могла. За сознание и без того перепуганных кадехо, за Жиробаса, с которым продолжал, злобно матерясь сквозь зубы, воевать кто-то его сюда и привезший, за дохлую мышь и вполне живого Эйсона, который был где-то рядом и сильно, очень сильно переживал и волновался.
— Кстати, дорогой шу-урин!
— Твоему?..
Янис-Эль послушалась, протянула руку, и меч словно сам скользнул ей в ладонь. Тарон посмотрел испытующе.
— Зато не будет грызунов и незваных гостей.
Светловолосая протянула Янис-Эль прямо к носу короля, и тот предсказуемо шарахнулся, отъехав в сторону по камням прямо на голой заднице.
Сказав это, Шуппе помрачнел и нахохлился, став похожим на больного воробья. А Янис-Эль получила возможность еще раз убедиться в том, что решение скрывать свои магические таланты до последнего было абсолютно верным.
— Он жжет меня. Пока не обжигает до боли, но и не позволяет стиснуть ладонь. Это… Это как предупреждение. Поразительно. Просто поразительно. Ай! — Несланд сунул палец, которым надумал попробовать заточку лезвия, в рот. — Острый.
Плечи Халльрода вздрогнули и закаменели, но он на ненавистное обращение ничего не возразил. Янис-Эль ухмыльнулась.
— За то, что я сама, первой, не сообщила тебе.
Но вскоре, несмотря на путавшихся под ногами щенков и детей, большой зал Несланд Эльца, избранный Янис-Эль для празднования Нового года и встречи волшебного дракона Ультен-Кир-Шуи, засиял. Вековая пыль покинула насиженные места, загаженные мухами предки Альфа и Луты, кажется, даже начали улыбаться со своих отмытых портретов, отодвинутые к стенам за ненадобностью столы заняли положенные им места в центре, под огромной люстрой.
Наконец удовлетворившись достигнутой чистотой, она закрыла дверь в коридор и, немного повозившись, приперла ее под ручку тем самым тяжелым стулом, об который чуть не сломала палец на ноге. Хоть что-то… Кто ж знал, что в этом проклятущем доме кому-то придет в голову покушаться на ее честь с подобной наглостью? Нет, ну какая сволочь! Интересно, кто это был? Логика подсказывала, что кто угодно: и «дорогой дядюшка» Титус, который так мечтал осчастливить племянницу порцией здорового секса, и святой отец Халльрод — истый поклонник учения святого Вазилеоса, блин, который на соски Янис-Эль вчера разве что слюной не капал, и тот солдат из свиты Титуса, которого она на постоялом дворе послала покрутиться на корешке Вечного леса, и… И все-таки муженек, который, по словам Халльрода, уже оправился от своего странного приступа и, вполне возможно, надумал заявиться к своей женушке, чтобы выполнить супружеский долг… Формально он, конечно, был в своем праве, но чисто по-человечески… Да и по-эльфийски тоже… А еще: почему тогда через «задние ворота»?
