— Она Лизавет Метельских! — громко произнес хозяин дворца, а старик, как услышал фамилию, так стал еще бледнее, уши его затрепетали.
— Так, так, так, ты еще умри мне тут, — навис над ним Генри.
— Все, все… — кое-как пришел в себя святой отец. — Ох, горе на все наши головы, — забубнил себе под нос. — Согласен ли ты взять в жены Лизавет Метельских? — и чуть не заплакал на последних словах.
— Согласен, — и ехидно ухмыльнулся.
— А вы, Лизавет согласны взять в законные мужья Генри Морозовского, мерзавца и негодяя, что теперь похоронит наш славный мир подо льдами!? — рассвирепел дедок.
— Ну… вы уж простите, меня как бы заставляют, — с опаской посмотрела на Генри. — Так что, да, — произнесла шепотом.
— Громче!
— Да, согласна! — рявкнула так, что священник чуть книгу не выронил.
— Что ж, объявляю вас, что же делать, что же делать, мужем и женой.
— Вот и славно. А теперь пшел вон отсюда, — и Морозовский щелкнул пальцами.
Сейчас же по обе стороны от старика возникли лепреконы, схватили бедолагу под руки и потащили в неизвестном направлении.
— Не желаешь поцеловать мужа? — Генри развернулся на пятках к Лизе.
Продолжение от 14.12
— Да будь ты трижды проклят, снеговик недолепленный, — прошипела новоиспеченная жена.
— А я уже проклят, дорогуша, — схватил ее за руку, подтянул к себе.
Лиза чуть ли не носом уткнулась ему в грудь, вдохнула аромат морозной свежести, что исходил от рубашки.
— Ну же, не ершись, принцесса, — смотрел ей в темя. — Я ведь все равно возьму то, что мне полагается по закону.
Она тогда задрала голову, и только собралась послать мерзавца глубоко и далеко, как Генри резко поднял ее и поцеловал. А поскольку гордячка открыла рот, дабы выругаться, то и закрыть не успела, впустив язык мужчины. Лиза принялась было его отталкивать, но Генри сжал ее посильней да встряхнул как следует, после чего несчастная передумала бунтовать, ребра как-то дороже. К тому же поцелуй скоро сменил вектор направления ее мыслей, ведь целовал Генри неистово, с напором, с агрессией, словно это и не поцелуй вовсе, а драка на языках.
Когда Злейшество все же завершил сей акт вандализма, Лиза даже закашлялась.
— Да ты…. Ты…. Ну ты вообще…, - ощутила головокружение, следом еще и челюсть свело.
— Что? Не понравилось? — довольно облизнулся.
Правда, на Генри поцелуй произвел не меньший эффект, в брюках стало тесно, а сладковатый аромат чертовки прямо-таки засел в носу.
Лиза же покраснела от нахлынувшего приступа ярости, глаза прищурила, сжала кулаки, следом и тело нагрелось, так нагрелось, что обожгло руки Генри, однако он вида не подал, стиснул зубы, изобразил ухмылку, но поспешил отпустить ее, затем мельком глянул на ладони, которые точно в кипятке побывали. Н-да, а сила в дочурке Олькен сокрыта большая.
