— Так что? В футбол? — кивнул на мяч.
— Пожалуй, — сложила руки на груди.
Не прошло и пары минут, как завязалась нешуточная борьба за мяч, правда, Романо умудрялся каждый раз увести тот, что бесило Надю все сильней, в какой-то момент она изловчилась-таки забрать мяч и уже устремилась к воротам, как Романо очутился перед ней. Бедняжка так и влетела в него, а через мгновение уже была заключена в крепкие объятия.
— Это против правил, — пробормотала сквозь частое дыхание.
— А ты очень юркая, — забрался руками под футболку, ловко расстегнул застежку бюстгальтера.
— Неужели нельзя просто попытаться общаться по-человечески? К чему все сводить к…
— К чему? — задрал футболку и прижался к ней, ощутил кожей влажное разгоряченное тело.
— К этому…
На что Романо усмехнулся, после чего склонился и поцеловал. И не ответить на поцелуй не получилось, потому что целовал он слишком уж нежно, словно выпрашивал взаимности. Не заставлял, не принуждал, а именно просил. Но ведь все это лишь часть игры, жестокой и циничной.
— Что тебя снова так расстроило? — ее моральная боль точно лезвием полоснула по сердцу.
— Ничего, — произнесла чуть слышно. — Я вовсе не расстроена.
— Надя, у нас есть одна особенность, мы пропускаем через себя эмоции тех, кто рядом. Поэтому не отнекивайся.
— А разве так сложно догадаться, что меня расстроило? Неужели ты и впрямь не понимаешь, каково мне? Хотя, тебе же это безразлично, — отошла от него. — Увы, Романо, но и домашним животным порою бывает плохо.
И хотела уже уйти, как он остановил:
— Я тебя не отпускал! — резким движением развернул к себе. — Скажи-ка мне, разве я к тебе плохо отношусь? Разве ты здесь страдаешь?
— Ты хотя бы слышишь себя?! — взвизгнула так, что он аж отшатнулся. — О каком отношении речь?! Да! Я страдаю! Каждый день и каждую ночь! Я хочу домой! К семье, к моему жениху, которого люблю! С которым у нас скоро свадьба!
Вот слова про жениха задели за живое, Романо вмиг ощетинился, кожа побагровела, а из носа снова дым повалил. Любит, видите ли! Свадьба у них скоро!
— Не смей! — а изо рта искры вырвались. — Не смей при мне упоминать о нем! Ты здесь в моем доме, со мной!
— Я сюда не напрашивалась! Будь ты проклят, удав крылатый!
А Романо уже был на грани, черты его лица заострились, глаза мало того что сияли красным, так еще и зрачки поменяли форму. Таким его Надя еще ни разу не видела.
— Беги отсюда! — прорычал.
На сей раз спорить не стала, со скоростью спринтера выбежала из зала. Романо же опустился на пол, зажмурился, что было сил. Надо успокоить зверя, иначе спалит все вокруг к чертям собачьим. Зато теперь он уж точно готов к охоте. Титаническим усилием воли подавил-таки гнев. А когда успокоился, ощутил горечь. Надя должна хотеть только его! И что еще хуже, это было желание не только дракона. Значит, решено! Завтра он сделает ее своей.
