Эйва в свою очередь подняла лицо к солнцу и что-то тихо-тихо зашептала.
— Ты что делать? — встала напротив, загородив свет.
— Молиться, — открыла глаза.
— Духам предков? — склонила голову на бок.
— Нет, Мириде. Благодарю ее за такой подарок, я давно не была на улице. Прислугу не выпускают из чертогов.
— Так, ты не прислуга.
— Со вчерашней ночи нет.
— Наложница?
На что Эйва пожала плечами.
— Я буду петь для бэр Кархема.
— Вот как, — достала из кисета, что висел на ремне, горстку лесных орехов, — спой тогда. Я ни разу не слышать, как вы петь.
— Хорошо.
В этот момент за ними наблюдали две пары глаз. После очередного совета в зале у окна стоял вожак и его главнокомандующий. Тарос с трудом сдерживал злость, ибо видеть девчонку, которая теперь принадлежит Кархему, оказалось не так-то и просто. А Кархем наоборот, смотрел на Эйву с ухмылкой. Уже сегодня вечером она ему споет, и кто знает, чем закончится эта песня. Хоть Фарата и просила не трогать самку, но тут он решает, кого трогать, а кого нет. Просто будет осторожнее, чтобы не навредить.
— Новенькая? — кивнул Тарос на девушку.
— Да. И, как недавно узнал, певчая.
— Уже была с тобой?
— Еще нет.
На что Тарос с удивлением уставился на вожака:
— Отчего же?
— Не о том мы с тобой говорим, брат, — покосился на него, — писарь все занес в книгу?
— Да, всё. Золота должно хватить на драконьи яйца.
— Это хорошо. Что с оружием?
— Кузнецы не успевают отдыхать.
— Гонцы?
— Отправлены. Не переживай, я свое дело знаю, — снова посмотрел на Эйву. — И не подведу.
— Верю, Тарос. А сестра твоя молодец, — перевел взгляд на Ирхат, — пошла по стопам отца. Из нее вышла отменная лучница.
— Старается, рвется в походы. Но я не пускаю, рано.
— Правильно, здесь тоже есть чем заняться. Фарата хорошо придумала. И если Ирхат проявит себя достойно, думаю, можно будет определить ее в ряды охотников, пусть ходит в Карстовый лес. Из женщин охотницы путевые.
— Ты прав, — нехотя улыбнулся.
— Скажи мне, Тарос. Только честно. Тебя что-то гнетет? — прислонился плечом к стене.
— С чего взял?
— Ну, как же с чего. Столы ломаешь чужими головами, страх наводишь на прислугу.
— Ты меня знаешь. Могу и шею свернуть, если вижу непослушание.
— И все? Причина в непослушании?
— Да.
— Габан.
— Если больше не нужен, пойду я, — постарался говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от злости.
— Иди…
Тарос покинул залу, а Кархем остался стоять у окна. Эйва тем временем отправилась к небольшому пруду, поблескивающему средь высоких трав. Как же ей не идет этот платок, всю красоту скрывает, хотя красота певчей птички должна принадлежать ему одному.
