— Чеши.
— Как тебе Налия? Мне кажется очень милая.
— Очень, даже слишком, — прошипела.
— В смысле?
— Кархем в первую же ночь ей подарок сделал. О чем это говорит?
— Что она ему понравилась, — принялась расчесывать светлые локоны.
— Вот именно. А нам такие здесь ни к чему. Но бес с ней, сейчас важнее узнать об этой Эйве. Чем она так привлекла Кархема.
— Мне кажется, ты зря волнуешься, — взяла в руку прядь и снова повела по ней щеткой. — Всем хватит места в постели хозяина.
— Да что ты говоришь? Как показало время, Кархему достаточно пяти хорошо обученных наложниц. А сейчас нас сколько?
— Семь, — ответила на выдохе.
— Верно и еще одна на подходе. Однозначно от кого-то Кархем откажется. И главное тут, чтобы отказался он не от нас.
— Но мы уже год здесь. Тебя и вовсе он вызывает чаще остальных.
— Это так, но что будет, если наш дорогой хозяин вдруг возжелает Налию? Она хороша собой и моложе нас, между прочим.
— Я тебя поняла.
— И все же для начала надо разузнать о той оборванке с кухни.
Вдруг раздался скрип дверей, а следом голос смотрительницы, приказавшей всем собраться.
— Я привести к вам портниху, — оглядела девушек. — Бэр Кархем желать, чтобы его наложницы каждый вечер посещать его в новых нарядах. Агарья снять мерки с каждой и показать вам ткани.
После чего Фарата отправилась дальше — к Эйве. Нашла ее, сидящей на подоконнике.
— Риа приходить? — закрыла за собой двери.
— Да, гэл Фарата, — сразу спустилась на пол.
— Скоро я привести к тебе портниху, она снять мерки для платьев. Сегодня бэр Кархем хотеть тебя видеть, за ужином. Ты петь, пока он есть. А коль нарядов пока нет, вот, — пожила на кровать несколько платьев, — я взять самые маленькие, должны подойти. Вожак любить зеленый цвет.
— Благодарю.
— Я за тобой прийти после заката.
А когда орчанка ушла, раздался скрип второй двери, за которой была собственная купальная.
— Ушла? — выглянула Риа.
— Угу.
— Уф-ф-ф, чуть не попалась, — подошла к небольшой тахте, что тянулась вдоль окна. — Знаешь, это хорошо, что ты будешь петь для него, — присела на самый край. — Все ж не постель.
— Это временно, Риа.
— Не важно. И потом, вдруг ему так понравится твое пение, что он не захочет делать тебя наложницей? Одна из девушек, которую Кархем отпустил, умела танцевать. Она радовала его несколько месяцев, а потом случилось несчастье — повредила ногу. И Кархем подарил ей свободу.
— Что же мне себе повредить тогда? — печально усмехнулась.
— Мы что-нибудь придумаем, — поманила подругу к себе, а когда Эйва села рядом, достала из кармана передника три пирожка, — это тебе от Макоры. Представляешь, она переживает за тебя. Очень.
