Оба они отошли в сторону и принялись что-то обсуждать. Говорили негромко, но властный сердитый тон матери вызывал в Юлькином сердце тревогу, а ровная, не столько оправдывающаяся, сколько успокаивающая собеседницу речь старца — любопытство. Зло брало: ну почему она ни слова не понимает?! Словно недублированный забугорный фильм смотрит без титров.
Наконец мать согласилась с доводами старца, что на нее было совершенно не похоже, взяла навязываемую им бутылочку с прозрачной жидкостью травянистого оттенка, и крикнула в сторону двери:
— Элих!
Скрипнули петли, в каморку, пригнувшись, чтобы не удариться головой, проник рослый парень. В руках у него оказалась меховая накидка. Набросив ее на Юльку и подоткнув края, парень с легкостью подхватил девушку, точно она не имела веса, и шагнул к выходу. Старик пытался помочь, но мама остановила его властным жестом. Сказала еще одну сухую фразу и направилась следом за бугаем, спускавшимся по лестнице с Юлей на руках. У той все похолодело внутри. Лестница была крутая, темная. Навернется еще! Тогда от нее точно не останется мокрого места.
— Не спеши! Куда летишь? — не удержалась она от замечания.
— А-а? — потрясенно отреагировал парень, но шествующая сзади мама опять сказала что-то резкое, и диалог завял.
У дома их ждала безлошадная карета. Небо светлело, но солнце еще не взошло. Дул, постанывая, студеный ветер. Деревья размахивали ветвями, сбрасывая последние листья. Какой холод! Юлька вцепилась в край накидки, стараясь зарыться в нее с головой. Хорошо, что экипаж стоял в двух шагах. Парень подождал, когда мать распахнет дверцу, и забрался вместе с Юлькой внутрь. Устроив свою ношу на обитом кожей диване, он подсунул ей под голову вишневую, пахнущую тонкими духами подушку, поправил накидку, чтобы не падала на пол и, пятясь, вылез наружу. Мать, подобрав полы чудного балахона, зашла и уселась напротив Юльки, спиной по ходу движения. Захлопнулась дверца, щелкнул язычок замка. Сквозь окно в передней стенке кареты было видно, как парень забирается на сиденье, открытое всем ветрам, берет в руки вожжи. Чему тут удивляться? Сон — есть сон. Первый в жизни Юльки сон, если не считать бег навстречу папе, перенес ее в сказку. Хотя нельзя сказать, что он был приятным.
— Н-но!
Возникло кратковременное чувство невесомости, будто на качелях, когда летишь вверх, но потом движение стало равномерным и необычайно гладким. Даже по рельсам так невозможно ехать. Удалось-таки полетать? Если уж не самой, так хоть в чудо-карете без лошадей, типа на воздушной подушке. Ехали, если можно так сказать, недолго. Едва движение прекратилось, карета с легким стуком коснулась земли. Юлька шевельнулась, попыталась сесть, но мышцы по-прежнему не слушались. Зло брало от беспомощности. Очень хотелось проснуться, но как это сделать Юля не знала. Пришлось опять путешествовать в обнимку с парнем. Мать спешила по задворкам огромного здания, открывая калитки и двери. «Носильщик», которого Юля мысленно окрестила Илюхой, размашисто шагал следом. Оба молчали. Узкие коридоры и тесные лестницы вывели крадущихся людей в просторный зал. Источников света здесь не было, лишь рассветные лучи били в окна, окрашивая в алый блестящий выложенный замысловатым узором паркет. Рассмотреть Юля ничего не успела, почти бегом Илюха пересек зал и свернул вслед за Юлькиной мамой в смежную комнату — большую, красивую, обставленную, как покои сказочной принцессы.
