— Ты думаешь это лучше? — прозвучал позади меня знакомый голос. — Ну, раз так, то смотри, не бойся!
Мои глаза открылись сами собой, и я увидел девчушку, сидящую на стуле. От сердца отлегло!.. Девочка, как девочка, рыженькая, веснушчатая, со смешными торчащими из-под чепца косичками. Сидит себе, ножками болтает, на меня с любопытством поглядывает. Только одета странно — ни дать, ни взять, Красная Шапочка из детской книжки. Ну, может быть шапочка на ней не красная, а белый чепец, как я уже говорил.
— Познакомься с Дженни, — продолжила невидимая женщина. — Хорошенькая, правда? Вот только свои односельчане её хорошенькой не считали из-за рыжего цвета волос. Какой-то… — тут она произнесла слово настолько не вяжущееся с её мягким голосом, что у меня просто уши вспыхнули, — решил, что рыжий цвет волос это верный признак ведьмы, вот и результат! А ведь при жизни она была добрейшим существом, не сделавшим никому зла. Но люди всегда карают добро «во имя добра» и милосердно щадят зло, взращивая его и вскармливая.
— При… жиз… ни?.. — спросил я, чувствуя, как всё холодеет внутри.
— Да, — подтвердила невидимка со вздохом, — при жизни. Коротенькая у неё получилась жизнь, но у меня ей хорошо. Как видишь, она выглядит весёлой, и думаю, скоро начнёт разговаривать, может быть даже в этом столетии. Она ведь лет двести ладони от лица не отнимала, бедняжка, потом всё сидела в темноте, боялась света, какова бы ни была его природа. Теперь вот, ходит, улыбается — оттаяла немного.
— Что с ней сделали? — спросил я, чувствуя, что голос мой крепнет, а внутренний холод сменяется адским жаром.
— Сожгли, что же ещё? — не дрогнув, ответила женщина. — Свои же деревенские, под завывания попа и вознося молитвы Христу и Деве Марии. Самое удивительное, что никто из них на самом деле не верил, что она ведьма, даже тот сумасшедший, который называл себя служителем Бога. Просто им нужен был кто-то на кого они могли свалить собственное скудоумие и безрукость, вот и выбрали её — самую безобидную и кроткую. И предали мучительной казни во имя того, кто проповедовал кротость и милосердие.
Я сел на кровати. Боль вспыхнула в затылке, словно взрыв гранаты, но мне было сейчас всё равно. Девочка соскочила со стула и, не обувая свои деревянные башмаки, подошла ко мне. Я протянул руки и поднял её лёгкую, почти невесомую. Поднял и посадил к себе на колени. Она вдруг прижалась ко мне, как к родному и обняла ручонками, словно кого-то любимого и долгожданного.
