Девочке на вид было лет восемь, в руке она держала тряпочную куклу. Нет, вовсе не обязательно то, что она была путаной. Эта девчонка могла быть младшей сестрой одной из проституток, дочерью или племянницей хозяйки. Но, что, скорее всего, она была воспитанницей и служанкой. Девочкой, которую кормят, учат и заставляют делать несложную посильную работу, но к настоящему «делу» допустят только тогда, когда она войдёт в возраст. Это может случиться лет через пять, может и позже или раньше, как решит мадам, которая хорошо разбирается в своём деле и не допустит, чтобы такой цветок увял зазря. Заодно при этом будет продана её девственность — редкий, а потому ценный товар…
Тьфу ты, гадость какая! Старик отвернулся и быстрыми шагами прошёл в библиотеку. Отсюда не будет слышно криков с площади, здесь можно уединиться и уйти в мир книжной мудрости, забыв на время про мерзость окружающего мира.
Он подошёл к оставленному фолианту и открыл страницу заложенную закладкой. Но чтение не шло. Почему-то перед глазами стояло лицо той девочки.
Верховный служитель Благой Великой Матери никак не мог заподозрить себя в мягкотелости. Это был далеко не первый его трибунал. Даже не десятый и не двадцатый. Он приговаривал к смерти воров и убийц, мошенников и должников, лихоимцев и просто бедолаг покусившихся с голодухи на чужое добро. Смерть хорошая профилактика преступлений. Преступник при этом перестаёт отягощать общество своей персоной, получает по заслугам, а тот, кто видит его участь, несколько раз подумает о том, стоит ли идти по такому скользкому пути. Юный возраст казнимых тоже никогда не смущал чёрствую душу Верховного. Взять хотя бы эту девочку. Она живёт в такой среде, что лучше уже не станет, а в скором времени превратится в такую же шлюху, как и все остальные. Так что же? Годом раньше, годом позже, но её вина будет именно такой, за какую она сейчас восходит на костёр.
Он мог бы их всех пощадить. Такая мысль мелькала в сознании старика облечённого властью. Здесь никто не мог оспорить его решение — светская власть храмового города целиком подчинялась духовной, и так было с древних времён. Но какой в таком помиловании был бы смысл? Пользы точно не было бы. Если не этих, то каких-нибудь других требовалось принести в жертву обстоятельствам. Иначе нельзя! Люди, потерявшие уважение к святыням и их служителям должны бояться, иначе святая братия либо пойдёт по миру, либо будет вырезана, а этот храм превратят в место для свалки отбросов и ночлега всякого отребья. От этого будет плохо и стаду, и пастырям, так что казни неизбежны. Недаром вокруг храма врыто восемьдесят железных столбов, под каждым из которых жирное чёрное пятно. Сегодня будут заняты только четырнадцать из них, но придёт время, и храм окружат восемьдесят живых факелов!
