— Я не справлюсь один, моя госпожа. Слишком сильные повреждения. Моей магии недостаточно.
Над Роуз, лежащей без сознания на столе, склонились двое. Фарух озабоченно потирал руки.
— Магия Анвера помогла бы?
— Да. Но он почему-то не явился на мой зов. Я послал уже двух слуг…
— Он не придет. Я закрыла его в своих покоях, дав снотворное. Он должен отдохнуть, — холодные глаза королевы осматривали искалеченное нагое тело. На простыне, расстеленной под ним, медленно увеличивалось кровавое пятно.
— Но девушка погибнет…
— Скажи, Фарух, Бахриманы чувствуют, когда их женщинам плохо?
— Да, как и чувствуют, когда их женщинам хорошо.
— Даже когда она получает удовольствие от другого мужчины? — Лолибон перевела взгляд на старика.
— Настоящий Бахриман никогда не допустит, чтобы его женщина отдавалась другому…
— Разве? Вспомни, я спала и с Анвером, и с Петром. Иногда мы все трое делили ложе.
— Моя госпожа, то было на заре их становления, как магов. Это теперь вас можно назвать…
— Женщиной Анвера? — правильно поняв его заминку, подсказала королева.
— Да. И Анвер чувствует ваши сильные переживания, будь то радость или боль. Но тогда ни один из моих сыновей еще не открыл для вас портал, поэтому терпел присутствие другого. Но сейчас все иначе. Вы же видели, с каким удовольствием Анвер бил Петра? Его душит ревность. Как ему пережить, что его женщина мечтает о другом.
— Ты забываешься, старик.
— Простите, госпожа, — Фарух склонил голову. — Вы позволите Роуз Эрийской умереть?
— Нет. Ты можешь хотя бы на время остановить кровотечение?
— Да, но…
— Игра только что совершила интересный поворот, появились новые персонажи. Я не могу допустить смерть Роуз, но и лечить ее не дам. Из твоих слов я поняла, что Петр должен чувствовать боль Роуз. Значит, он ее не бросит, явится.
— Госпожа, вы не учитываете одно обстоятельство — смерть Роуз может сделать его свободным. Кто сказал, что помимо магической привязанности, он испытывает любовь к эрийке?
— Этого ни ты, ни я не знаем. Но, не дав Роуз умереть, мы удержим его на крючке. Ее боль заставит Петра вернуться.
— Ваше коварство не знает границ, моя госпожа, — старик низко поклонился.
— Приму за похвалу, — королева даже не взглянула на Фаруха.
