Внезапно проснувшись, Роуз почувствовала, что находится в комнате не одна. Лампа над изголовьем кровати продолжала гореть, но яркость света кто-то убавил.
Поднявшись на локте, принцесса увидела, что в кресле, стоящем в темном углу комнаты, спал Петр. Ему было неудобно, и он крутился туда-сюда, ловя маленькую подушку, которая так и норовила упасть на пол, покинув место под его щекой. Кресло скрипело, мужчина вздыхал.
Словно почувствовав напряженный взгляд Роуз, Петр резко открыл глаза.
— Что ты здесь делаешь? — с вызовом спросила Роуз.
— Тот же вопрос я хочу задать себе: что в моей комнате делает малявка, и почему я не могу поспать как человек на своей постели?
— Странный разговор, — Роуз храбрилась. — Ну, если на то пошло, почему бы тебе, Петушок, не отнести меня назад? Может быть, я еще успею на собственную свадьбу?
— А вот этому не бывать никогда. Лучше я стоя посплю. И перестань называть меня Петушком, — устало ответил Петр и устроился на кресле так, чтобы не видеть Роуз.
Принцесса замолчала, размышляя над его последними словами. Что Петр имел в виду? Она никогда не вернется или никогда не выйдет замуж? Впрочем, и тот и другой вариант ее не устраивали. Роуз выспалась, и вместе со слезами и сном ушли мысли о смерти. Вернуться домой — вот главная цель, с остальными переживаниями она разберется позже.
Мерное дыхание Петра подсказало, что он, наконец, уснул. Девушка осторожно сползла с высокой кровати, решив размяться, а заодно осмотреться, обойдя достаточно просторную комнату.
Когда они были детьми, покои, отведенные Петушку в королевском дворце Эрии, слугам приходилось убирать чуть ли не дважды в день. Его легко увлекающаяся натура заставляла браться за все и сразу. Только что он лепил из глины макет крепости Дохо, но, увидев, что Генрих принес вырезанный из дерева фрегат, тут же бросал глину и начинал строгать дерево. Он мог вырезать паруса из занавесок, висящих в игровой комнате, а потом прикатить туда бочку из-под вина, натаскать из садового пруда воды, чтобы устроить с Генрихом морской бой. К вечеру ковры покрывал слой раскисшей глины, щепки и всяческий инструмент, которым он пользовался, мастеря поделки.
Сейчас, находясь в чистом помещении, где каждая вещь лежала на своем месте, Роуз не могла поверить, что оно принадлежит Петру. Неужели с годами он стал настолько аккуратным? Или у графа оказались более строгие учителя, чем ее родители? Но и мама с детьми обходилась достаточно строго, и однажды после очередного погрома заставила Петра убирать комнату, не позволив слугам даже войти в нее.
