Особенно в тяжелом положении оказалась наша северная земля, которая считалась житницей страны, спасавшей ее не раз в трудные годины.
Север был искони ячневой, ржаной, гречневой да овсяной кормилицей России. На овсах, выращенных здесь, откармливались табуны лошадей, на которых держалось северное земледелие. Ржаная мука Севера славилась на всю Россию. Закупки ее вели западные страны. Но Север был и одеждой российской — основным поставщиком льна — самого драгоценного, самого дорогого из волокон! Теперь называемые нечерноземными российские губернии собирали 254 тыс. тонн льна, в том числе Вятская давала более 23 тыс. тонн, а Тверская — более 41 тыс. тонн этого драгоценного продукта. Уж не говорим о том, что эти же земли были всероссийской масленицей: еще и теперь в памяти знаменитое вологодское масло — продукт столь же знаменитых вологодских лугов да любовного ухода за скотом!
Север был и всероссийской рыбницей — и по праздникам, и в будни и малому, и великому — вдоволь!
А что сталось с ячневым, ржаным, гречишным и овсяным хлебными царствами? Как мы убедились, подорваны они, да так, что великий труд нам предстоит, и не на одно десятилетие, чтоб восстановить их былую славу. На обширных пространствах заросли некосью, кустарником, мелколесьем травяно-луговое да льняное царства. А те луга, что могли бы пойти под укос, часто уходят под снег. То же можно сказать и о выращенном льне: то оставим его под снегом, то свезем к льнозаводу и сгноим там в необработанных годами скирдах.
Иссякает и лесное наше богатство. Только островки оставшихся вековых лесов по великой северной земле кое-где недорублены, но и над ними висит топор неумолимого лесодобытчика. А выруби их совсем — исчезнут навеки, как исчезли с лица земли многие уничтоженные виды растений и животных. Вместе с тем уж подорван и кров российский: где будем брать строевой лес, откуда привезем его, чтоб построить добротный дом, прочный сарай и навес, уютную баню да и все то, чем славилось деревянное наше зодчество? Ведь вырастить строевой лес — дело не одного столетия.
Но есть опасность и еще бо́льшая. Небывалая беда, от которой мы вряд ли поднимемся на ноги, ждет нас тогда, когда исчезнет с земли последний целомудренный и умиротворенный своим трудом земледелец, крестьянин, от века бывший знатоком земли, ее радетелем и духовным подвижником. С каждым годом таких вечных тружеников становится все меньше и меньше, особенно на Севере, а ведь они — становой хребет страны! И нет для нас сейчас проблемы важнее, чем продолжающийся уход крестьянина с земли. Остановим его уход, сбережем его на земле — будем живы!
