занятый азотсобирающими и плугопольными растениями, например, на севере — репой, а на юге — кукурузой. К началу XX века пришли твердо к выводу: в будущем сельском хозяйстве страны
черный пар займет преимущественно север и юг, а занятый пар — среднюю Россию. Но не исполнили этот завет земледельческий! И хоть есть у нас крохи паров (а кто посмелее — имеет и поболее), формы их настолько несовершенны, что налицо все огрехи нашего земледелия, влекущие за собой малые продуктивность и доходность сельского дела. Тут и кроется одна из важных причин нашего постоянного недобора хлеба, а местами и безхлебья!
На Севере стало частым явлением оставлять пар на песчаных или легких почвах, где питательные вещества, созданные паром, вымываются вниз. Нередко пар оставляют на жирных глинистых почвах, где он скапливает избыток влаги — и тем больше, чем непроницаемее подпочва и чем тоньше пахотный слой.
А кто ж еще полвека назад не помнил и того старинного завета, что добротно подготовленную почву надо обсеменить отборным сортовым зерном, к месту и времени наиболее пригодным. Одних мягких пшениц у нас было 663 сорта, а твердых — 160. А с народными сортами — так и поболее, пожалуй, не меньше 1000,— кто ж их тогда считал! Теперь «в ходу» 22 сорта пшеницы. Подобное случилось и с рожью, отличавшейся разнообразием именно народных сортов. Ведь бывало даже: каждому полю — свой сорт!
А там, где возделывались сады, подсолнечник, гречиха, клевер, люцерны, овощные и другие медоносные культуры, обязательно заводились пчеловодческие хозяйства, которые давали прибавку в урожае до 25―40 %. 2―3 пчелосемьи на 1 га гречихи или подсолнечника давали прибавку в урожае до 3―5 ц/га. В памяти нашей сохранилось, что гречиха раньше по урожайности не уступала зерновым, ее собирали до 20 ц/га. В некоторых хозяйствах Татарии, где этот завет не забыт, и сейчас собирают такие же урожаи гречихи.
Был завет и по мелиорации северных земель. Никогда и нигде низменное суболотное место, хотя бы и с хорошей почвой, не готовилось под пашню, зерновые. Такие земли только и годились под покосы.
А был еще стратегический завет земледелия: усиление скотоводства, что способствовало повышению производительности русского земледелия, требовало пересоздания сельскохозяйственного строя и лада, великого труда и терпения со стороны земледельца. И все шло к тому: к установлению равновесия между производством хлеба и животных продуктов, к ограничению возделывания зернового хлеба в средней черноземной полосе, где к началу века уже не было ни клочка луговой земли, и к увеличению площади производительных земель на севере, где все еще земледелию отводилось мало места. По рассказам сельских тружеников, приведенным выше, мы видели, как эта стратегическая задача порушалась. Но в глубокой основе сему порушению предшествовало забвение еще более важных законов, чем земледельческие. Законов экологических и нравственных.
