— Я так сопереживаю Ольге Владимировне. Даже представить боюсь, что она сейчас чувствует. Даже думать не могу, чтобы я делала, если бы потеряла дочь.
— А мама сейчас ничего не чувствует, её накачали успокоительным и превратили в овощ, — жестоко заметил Владислав Николаевич.
От его голоса все вздрогнули и поёжились. От мужчины веяло раздражением и недоверием. А еще какой — то мрачной решимостью.
— А почему нас не выпускают из имения? Я вовсе не желаю оставаться тут! Прости, Серафима, дорогая, но в доме опасно! Возможно, следовало бы хотя бы разделить гостей и отправить часть в дом тех, кто живёт недалеко? — не успокоилась Нина Ивановна.
— Даже не знаю, — вздохнула хозяйка.
— Никого не выпускают, чтобы поймать убийцу моей сестры. И я лично обещаю, что разорю весь род, что породил этого убийцу.
Владислав Николаевич обвёл всех пылающим и пренебрежительным взглядом. Настроен молодой человек был решительно, однако почему — то от него не веяло ни болью, ни скорбью.
— Не замечала за вами братской любви, — презрительно прокомментировала Анна.
— Вы научились что-то замечать? — снисходительно поинтересовался Владислав Николаевич.
Анна вспыхнула и, прищурившись, как-то подобралась, став похожа на мелкого хорька. Разительная перемена меня поразила, однако девушка просто разозлилась.
— Достаточно, чтобы знать, что вы рады смерти сестры, — выплюнула поэтесса.
— Вот как? — изогнул бровь Владислав Николаевич.
— Молодые люди, я вас прошу, — вмешалась в перебранку Серафима Степановна.
Анна, кажется, проглотила очередную колкость и, фыркнув, демонстративно отвернулась к сестре. Владислав, напротив, победно улыбнулся и продолжил разглядывать бывшую собеседницу. Было такое ощущение, что он её провоцирует.
— А что же вы молчите, Екатерина Дмитриевна? Я слышала, что вы чтец. Может, решите проблему с нашим заключением в этом имении и скажете нашим доблестным полицмейстерам, кто среди нас убийца? Хотя можете и нас просветить для начала, — ядовитым тоном обратилась ко мне Наталья Павловна.
— Антон Ρоманович разберётся со всем сам, — отрезала.
— А вам не терпится узнать, кто это? — поинтересовалась тётушка.
— Хотите сказать, что вам нет? — не осталась в долгу красавица.
Варвара Андреевна предпочла промолчать, покачав головой. В доме находились знакомые люди, о которых привыкли думать хорошо, а о некоторых — ещё и с любовью.
Разговор увял сам собой, поскольку присутствующие всё же спустили пар. Всем собравшимся было страшно. А точнее, всем, кроме одного человека. И вот, что меня пугало больше всего, так это то, что я его не чувствовала.
