Грудь ли томится от зною,
Страшно ль смятение вьюг,
Только бы ты был со мною,
Сладкий и радостный друг.
АнГеЛ бЛаГого молчанья
Тихий смиритель страстей,
Нет ни венца, ни сиянья,
Над ГоЛовою твоей.
Кротко потуплены очи,
Стан твой окутала мГЛа,
Тонкою вЛаГою ночи
Веют два ЛеГких крыла.
Реешь над дольным пределом
Ты, без меча, без луча,
Только на поясе белом
Два золотые ключа.
Друг неизменный и нежный
Тенью проХЛадною крыл
Век мой безумно мятежный
Ты от толпы заслонил
В тяжкие дни утомленья,
В ночи бессильных тревог
Ты отклонил помышленья
От недоступных дорог.
Как мы и ожидали слова заголовка «анГеЛ бЛаГого молчанья» приводят с собой сочетанье ГЛ, но делается это не сразу. Сначала появляется только Г, но в виде призвука и окрашенная в характер придыханья. Это же Г ставится на рифму (место наибольшего вниманья символистов), где в качестве заударной сильно ослаблена и приближена к соседней гортанной К. Отсюда в стихотворении легкая замена Г через Х или К. В чистом виде, зато, очень выразительно и во вне всяких сомнений обозначенной связи с заголовком ГЛ господствует во второй и третьей строфе (лучших. Недаром Жирмунский>7 приводит их, как образец несущественности изысканной рифмовки). Дальше идет постепенное заглушение: тоЛьКо КЛюча, проХЛадною и почти нечувствительное, оторванное от общего построения: отКЛонил, в стихе, не содержащем рифмы с мужским окончанием на Г.
§ 27
Сологуб не был связан повествованием, но выдержать с последовательностью Лермонтова фонетическую композицию он не смог. Маскированное появление группы согласных, так искусно проводимое Лермонтовым, у Сологуба сбило все построение. Надо было всю тематическую силу действительно замечательного заголовка (заимствованного у Лескова)>8, чтоб укрепить основную по заданию группу, но напряжения хватило только на восемь стихов, потом оно стало падать и совсем заглохло. Параллельно с этим падает и лирическая самостоятельность поэта, возрастает его литературная связанность, поэма, начатая изысканно, явственно сворачивает на печальное воспоминание об Апухтине>9:
В тине Житейских волнений,
В пошлости жизни людской,
В тяжкие дни утомленья,
В ночи бессильных тревог.
У Некрасова влиял Лермонтов – у Сологуба…
Жестокие, судырь, у нас ндравы.
§ 28
У Маяковского в связи, очевидно, с общей отрывочностью его письма, довольно трудно найти последовательно проведенную фонетическую схему. Тем не менее в редких местах ему удается длительное построение:
TODO
Идет Иван, сиянием брежжет.
