V
Что общеприемлемость какой-нибудь доктрины уничтожает возможность сектантской ее защиты – понятно. Трудней объяснить себе причину разложения победившего литературного метода. Надо обратить внимание на ту среду, из которой вышли, в которой работают и к которой обращаются современные поэты.
Искусство принадлежит к ценностям культурного ряда, а культура создается в результате организационной работы многих поколений господствующего класса. Пролетариат, ныне осуществляющий свою классовую диктатуру, еще слишком мало времени находится у власти для того, чтобы создать свою науку, свое право, свою этику, свое искусство. В этом смысле он еще потребитель. Производят искусство остатки низверженных классов, главным образом, все та же мелкая городская буржуазия. Ее представители и создают стойкие подобия своих чувств, передавая эти модели тем, кто в них нуждается. Что же это за чувства, как живется теперь этой общественной прослойке?
В подавляющем большинстве – плохо ей живется. Не все пристроились на пайковые места, жалованья не хватает, еженедельно грозит выселение, мобилизация того или иного свойства, ежедневно приходится изворачиваться как для избежания помянутых опасностей, так и для простого добывания пищи и дров. Последнее до сих пор невозможно, почти невозможно в легальных пределах, предпоследнее только недавно стало легализованным, под именем покупки излишков. Отсюда, конечно, оппозиционность существующему порядку: дискуссионно-политическая оппозиция: меньшевизм, анархизм, меньше-эсэровство, чуть больше кадетство, еще больше черносотенство и самый неожиданный антисемитизм (до смешного заразивший даже евреев); поэтически: непринятие мира, вообще, существующего пафоса господствующего класса в частности, то есть аполитизм, ненависть к принципу организации: принципиальный индивидуализм, своевольничание; внеполитичный протест – апология бандитизма и упоение рассказами о разбойничьих подвигах; неприятие господствующей идеологии; протест против рационализма – мистика, демонстративная религиозность, появление в стихах и прозе такого осмеянного футуристами литературного персонажа, как небезызвестный Господь Бог и многое в том же роде. Особенно интересна одна подробность в современном укладе жизни исследуемого общественного явления: большинство этих людей живет старыми запасами, распродавая уцелевшее от реквизиций, переселений, вселений и уплотнений имущество, приобретая на него предметы питания, то есть непрерывно съедая свои средства существования без возможности и надежды пополнить их чем-либо новым в том же роде: такое новое перестало производиться в Р. С. Ф. С. Р., его можно найти только за ее пределами, и крик: «в Москву, в Москву», сменился воплем: «за границу» или даже «в никуда».
