— Это то, чего они оба заслуживают.
— Это жестоко, но умно, — сказала Каймориль.
— Да, — прошептал Эльрик, — так поступил бы и мой отец. Так поступил бы и Иркан, если бы мы с ним поменялись ролями. Я всего лишь следую установившимся традициям. Я никогда больше не скажу, что принадлежу только себе. Я останусь, пока не умру, слугой Рубинового Трона, как служил ему Вальгарик, если верить его утверждениям.
— А разве не можешь ты убить их быстро? — спросила Каймориль. — Ты ведь знаешь, я прошу за брата не потому, что он мне брат. Я ненавижу его больше всех на свете. Но если ты будешь следовать своему плану, это может погубить тебя, Эльрик.
— Ну и что? Пусть погубит... Я буду всего лишь следовать моим безумным предкам, стану марионеткой традиций и уложений, танцующей на веревочках, которые были свиты еще десять тысяч лет назад.
— Может быть, если ты выспишься... — начал было Дайвим Твар.
— Я чувствую, что не смогу спать много ночей... Твой брат не умрет, Каймориль. После наказания, когда он съест капитана Вальгарика, я отправлю его в ссылку. Он поедет в Молодые Королевства, один, но ему будет разрешено взять с собой оружие. В землях варваров он сможет добыть себе для жизни все, чего заслуживает. Думаю, это не такое уж суровое наказание.
— Оно слишком мягкое, — сказала Каймориль. — Лучше бы ты убил его. Не давай ему возможность придумать новый заговор.
— Я не боюсь его заговоров, — Эльрик с трудом поднялся на ноги. — Теперь я бы хотел, чтобы все покинули меня, мне нужно подумать. Но можете вернуться за час до полуночи.
— Я вернусь в свою башню и приготовлюсь к пиру, — сказала Каймориль. Она легко поцеловала Эльрика в бледный лоб. Он поднял голову. Любовь и нежность к ней читались на его лице. Он протянул руку и дотронулся до ее волос, до ее щеки.
— Помни, я люблю тебя, Эльрик.
— Я провожу тебя домой, так будет безопаснее, — сказал ей Дайвим Твар.
— И ты должна выбрать себе нового капитана охраны. Могу я помочь тебе в этом?
— Я буду признательна за помощь, Дайвим Твар. Эльрик остался один.
Рука, которую он иногда поднимал к голове, слегка дрожала, и в его странных красных глазах застыло мучительное выражение. Потом он сошел с возвышения и, опустив голову, медленно двинулся в свои апартаменты в сопровождении охраны. Он заколебался у дверей, которые открывались на лестницу, ведущую в библиотеку. Инстинктивно
Эльрик искал утешения и забвения в знании, но в эту минуту почему-то ненавидел свои книги и манускрипты. Он упрекал их за рассуждения о морали и справедливости, он упрекал их за чувства вины и отчаяния, которые сейчас переполняли его. Поэтому он прошел мимо и направился в свои покои. Но даже любимые комнаты не принесли ему облегчения.
