— Сколько ты будешь со мной спорить? Рыжая, раз я сказал, что ты переедешь ко мне, значит так и будет!
— В эту? Ты всегда называла ее своей, так что случилось, рыжая?
— Ты уже мокрая?
Я выполнила его приказ. Но на этот раз выгнула спину сильнее. Гибсон подошел ко мне и начал снова ласкать мою попку. А потом как шлепнул по ней, что я чуть не закричала от неожиданности, потом шлепнул еще и еще раз.
— Ни цента, — сказал Гибсон и начал приближаться ко мне, все еще улыбаясь.
— Да, — ответила я
— Срань Господня, детка, и в кого ты такая упрямая? Почему ты меня никогда не слушаешь?
— Умничка, я еще?
— Мать твою, женщина… ты опять это делаешь… ты меня нахер угробишь своей киской, своей мокрой и ненасытной киской…
— Блядь, рыжая, пока я не вылижу твою киску до суха и не оттрахаю ее, я не успокоюсь… — говорил он, все еще трахая меня, своими пальцами.
— Раздвинь ноги, — сказал он, и я поставила их на уровне плеч.
— Рэй, я не могу вернуться в эту квартиру, прошу, пойми меня. — наконец сказала я, пряча лицо в ладонях.
Я поняла, что доигралась, и потому старалась найти компромисс.
Я трахал ее пальцами и вылизывал ее попку. Она стонала, ей это нравилось, но мне это нравилось больше. Второй рукой я начал теребить ее клитор, очень жестко и очень быстро. Она извивалась, потом насажывалась на меня. Я слышал звуки, которые она издавала. Проклятье, эта женщина моя погибель. В конечном итоге ее киска и ее попка просто убьют меня.
Мне в голову пришла идея. Я сделаю рыжей еще одну татуху на заднице с отпечатком моей руки. Эта мысль возбуждала меня так сильно, что я больше не мог терпеть. Я начал покусывать ее ахуенную попку, а потом раздвинул ягодицы и обрушился языком на это отверстие. Блядь, эта женщина везде такая вкусная, что я готов кончить в штаны. Я хочу ее попку. Пиздец, я хочу ее оттрахать, но не сейчас, она еще не готова. Я знаю какая она узкая, везде узкая, она просто не выдержит, но это не значит, что ее попка избежит моего члена.
Мы уже пол часа спорили. Гибсон прав, я должна пойти домой, привести себя в порядок, выспаться нормально, но дело в том, что я не могу оставаться одна. У меня перед глазами сразу всплывает лицо Хуареса и мне становится страшно. Я не могу больше спать одна в постели, я не могу находиться где-либо одна потому, что воспоминания начинают пожирать меня. Мне будет лучше рядом с ним потому, что с Гибсоном мне ничего не страшно, и с ним мне не снятся кошмары.
— Вот так? — спросил он
