Сказка о спящем красавце или Леськино счастье [СИ] (самиздат) | страница 17

Нос-то задрала, да так в город и въехала. Стражи мне вслед обернулись. Чалую признали, а меня — нет. Во, как. Я им только важно и кивнула. Да еще сказала:

— Чего рты раззявили, охальники? Я вам!

Вот после этого и воскликнули:

— Госпожа Лесовика, ты ли это? Не кобыла б твоя, и вовсе бы не признали.

Вот охламоны воротные. Лошадиная морда им родней моей, выходит. Вот точно по ветру развею… потом. Сейчас некогда. За пряниками мне надо. Ну и поехала, стало быть, дальше. Правлю лошадкой моей, да к базару кружным путем еду. Княжьи-то хоромы в стороне стоят, а я всё одно мимо них направилась.

Цокает копытами Чалая, а у меня сердечко в груди набатом бьет, топот конский заглушает. Гляжу на ворота резные, вдруг князь покажется? Только так его и не увидела. Еще горше вдруг стало, будто и не веселая ехала. Так тяжко и вздохнула. Думаю, может к воеводе заглянуть? Вдруг у него ко мне дело есть какое? А там, глядишь, и Велеслав покажется. Скажу ему, что не злюсь больше, глядишь, опять в гости зайдет. Да так и не заехала. Боязно. А еще гордость заела. Буду я еще князя высматривать, да первой ему в ножки кланяться. Сам сказал, что не нужна я ему. Вот и он мне ненадобен.

Ну и поехала дальше, только разков пять всего назад обернулась. Так до базара и доехала — злю-уща-ая, хоть свечи об меня зажигай — враз вспыхнут и оплавятся. Попался бы на глаза Велеслав, ой и отвела бы душеньку. Да только не видать соколика, совсем, видать, обиделся. А на других людей кидаться не стала, их пока винить не в чем.

Оставила я Чалую, а сама с телеги слезла и по базару побрела. Дошла я до пряников, а они меня и не радуют. Вот до чего меня князь довел, даже лакомство любимое на меня не глядит. Ну и я на него. Так мимо и прошла. Иду, на людей посматриваю. Думаю, хоть поглазею, а там, может, и веселей станет. И мимо скоморохов потешных прошла, и мимо медведя ученого, а радости всё нет. Взяла петушка на палочке, в рот засунула и дальше бреду, сладости не чувствую.

А навстречу мне мужик хмурый идет, на людей бранится. Пригляделась, а то воевода! Сама не заметила, как шаг прибавила, да так перед ним и встала, дороги не даю. Он меня взглядом окинул и говорит:

— Уйди с дороги, красавица, я сейчас и худое сделать могу.

— Попробуй, — отвечаю. — Потом поглядим, кому хуже будет.

Осмотрел меня вновь воевода, да так гляделки свои и растопырил:

— Лесовика Берендеевна? — спрашивает. — Вот уж чудо-чудное, и не признать тебя сразу.