Конечно, моя провинность никоим образом не способствовала помещению в подразделение с отпетыми преступниками. Этому, естественно, способствовал Ласточкин, люто ненавидящий меня.
И вот, доставленный по назначению, я предстал перед пожилым ЗЭКом, лицо которого пересекал страшный шрам, нанесенный каким-то тонким лезвием, вероятно, опасной бритвой.
Он с любопытством рассматривал меня, а потом удивленно пробормотал:
- И чего это “Анти ЗЭК” так взъелся на этого недоноска?
А потом добавил:
- Так скажи-ка, мне, парниша, где Вы пересеклись с подполковником и чем ты ему так досадил?
- Да какая разница, если дядя - задница! - сморозил я рассеянно, не ведая, что передо мной известный “вор в законе” с погонялом “Буллит”, по названию штрафного броска в хоккее с шайбой, видимо потому, что он когда-то был известным хоккеистом, играя в команде ЦСКА в тот период, когда я явился на белый свет.
Затем он занялся криминальным бизнесом, перевозя контрабанду из-за границы, и постепенно превратился в богатого мафиози.
“Буллит” быстро поднялся по криминальной стезе и стал весьма влиятельным человеком в определенных кругах, а позже, в 1997-м году, был коронован, став “вором в законе”, но уже в 1998-м году, отстаивая свое место под солнцем, убил претендента на роль лидера в контролируемой им зоне, некоего “Промокашку”, который активно занимался аферами в банковском бизнесе.
Бывшему хоккеисту не повезло, и он загремел в колонию строгого режима на 8 лет, но там, снова таки в борьбе за лидерство, убил опасного рецидивиста, дополнительно получив 7 лет колонии строго режима, прописавшись там надолго.
Теперь в зоне он стал решалой, стараясь быть максимально объективным, хотя отличался жестокостью и бескомпромиссностью.
Именно ему подполковник вверил мою судьбу, поставив условие скосить три года пребывания в колонии, если он либо найдет способ избавиться от меня, либо какой-нибудь ЗЭК покалечит его врага, например, лишив самого главного моего достоинства - сильных рук или ног.
И я впервые в жизни доверился этому, очевидно умному и умудренному жизнью арестанту, на руках которого, как и у меня, была кровь убитого гомо сапиенса
