Руслан отступает на шаг, суживает глаза. Ждет.
— Я больше не имею никакого отношения к тебе, слышишь? Все. Финита ля комедия. Мы с тобой две параллельные. Больше никогда не пересечемся. Ты отомстил, поздравляю. А теперь сделай одолжение, уходи. Навсегда убирайся из моей жизни.
Сжимаю кулаки. И не отвожу взгляд. Не дождется. Я не боюсь его. Все. Давно выросла.
Он кивает, принимая мои слова, но не решение. По взгляду вижу, что ему плевать, и он все равно будет делать так, как считает нужным. Разворачивается ко мне спиной и швыряет на стол белый конверт.
— Как захочешь ответить на мои вопросы, просто скажи следователю. Он знает, что делать.
И уходит, оставив меня наедине с полумраком допросной. Устало падаю на металлический стул. И долго смотрю на белый конверт на столе.
Заглядывать внутрь не хочется, но я знаю — нужно. Руслан Огнев никогда и ничего не делает просто так. Возможно, в этом конверте ответы на мои вопросы. Ведь для чего-то он провернул такую многоходовку. Не только ведь ради мести? Или…
Вскрываю конверт и достаю из него несколько снимков. Яркие, глянцевые, они режут глаз. И я невольно щурюсь, всматриваясь в пеструю картинку: парк аттракционов, детская улыбка. Сердце пропускает удар, а мир сужается до одной точки. Той, в которой на меня смотрит маленький мальчишка, точная копия моего мужа.
И над холодными крышами
Падает, как будто с небес вода.
Ты ведь не поверишь, но я всегда
Чувствую тебя душой.
Alekseev «Чувствую душой»
Все правильно. Удар левой. Лязг цепи сливается с раскатом грома. Все правильно. Колено впечатывается в низ груши. И новый раскат дрожит в стеклах за спиной. Она заслужила. Только почему так хреново? Рычу, пробивая серией ударов. Ветка жалобно хрустит. Усмешка кривит пересохшие губы. И снова серия ударов. Усмирить вонючую совесть, которая так некстати прет изо всех дыр, сбивает дыхание и толкает на необдуманные поступки.
Выдыхаю, опустив руки, и делаю шаг назад, под проливной июньский дождь, накрывающий колким покрывалом. Подставляю тяжелым каплям лицо, жмурюсь, восстанавливая дыхание. И сердце в груди срывает с тормозов пульс. Херня какая-то, ей-богу.
Гром дрожит под ногами и отдается в каждой клетке напряженного тела, вибрирует под кожей. Опускаю голову, разматываю бинты. Неуклюже, пальцы трясутся, как у запойного алкаша. Или полного психа, что не так далеко от истины. Потому что уже две недели в голове только она. И дикое, неконтролируемое желание вернуться в ту чертову камеру и забрать ее оттуда, даже если она не хочет этого. Холодный дождь смывает с разбитых костяшек кровь. Сжимаю кулаки, чувствуя, как колкая боль стягивает мышцы. И только эта боль не позволяет с головой нырнуть в бездну по имени Ксанка.
