— Питание, пеленки и игрушки вон в той сумке, — жестом указал глава академии на коричневый саквояж. — Вернусь, как только освобожусь, но, скорее всего, буду поздно.
— В смысле?
— Это кто? — прошептала она, едва вышла из оцепенения.
— Жениться? — шепотом повторил он за мной, резко остановившись. Спустя мгновение его брови сошлись на переносице, а на лбу залегли вертикальные складки: — На ком? То есть зачем?
Я жестом пригласила Винсента войти, и он едва ли не со скоростью стрелы, выпущенной из лука, влетел в комнату. Мужчина был явно не в себе. Закрыв за ним дверь, как можно спокойнее спросила:
Но погрузиться в размышления мне не позволило белокурое чудо, заерзавшее на моих руках. Стоило взглянуть в его голубые, словно летнее небо глаза, вдохнуть ни с чем не сравнимый запах, как в груди разлилось приятное тепло, которое разлилось по всему телу. Мои губы непроизвольно изогнулись в широкой улыбке, и Грегори доверчиво улыбнулся в ответ. Все в этом мире внезапно перестало для меня существовать. Следуя некоему зову, я прижала к себе малыша, будто пыталась защитить его от всех бед, и начала покачиваться из стороны в сторону. С каждой минутой я все больше понимала, что никакие банки-склянки, никакие зелья за всю жизнь не подарят и толики того безграничного счастья, которое смог этот малыш за считанные секунды.
Услышанное в очередной раз повергло меня в шок. Неужели все настолько плохо? Мои размышления прервал бархатистый голос Винсента:
Часы показывали начало второго, когда я оказалась в родной комнате. И причиной тому была магистр Триннес, освободившая меня от двух практических занятий по зельеваренью, а ведь я планировала приготовить сегодня кое-что особенное для себя. Неужели у преподавательницы так хорошо развито чутье?
— Годится.
— Соблазнением. Или ты уже сложила лапки и решила чуть ли не на блюдечке преподнести его той девице? — взгляд соседки по комнате в краткий миг изменился: он стал настороженным.
— Это имеет значение? — его правая бровь вопросительно изогнулась, а черты лица заострились.
— Пойдем, — требовательно сказал он и одним широким шагом сократил разделяющее нас расстояние.
— Не знаю, что произошло и почему у него на руках оказался ребенок, но выпроводить Эванса в такую тяжелую минуту было бы крайне жестоко с моей стороны. Да и опыт не помешает.
В этот момент матрас привычно прогнулся. Любимая мордочка смело вышагивала вдоль моих ног, желая устроиться под боком.
