— Восемь. Семь Т-28 и один броненосец.
— Если начинается разговор по тактике применения, то пойдёмте к командиру роты, во-он там "Вольво", — и он показал на окрашенный белой краской с вертикальными синими полосами, штабной автобус.
— Есть!
— Здесь поворот. Только давайте подождём, мой мотоцикл сильно отстал.
— Ялмар, что будем делать? — Волевой подбородок командующего армейской группы "Северная Финляндия" заметно подрагивал. — Моряки говорят, что смогут эвакуировать третью дивизию по морю за несколько ночей.
— Для этого мы здесь. — Дух зло усмехнулся. — Моим жолнежам не терпится свести счёты с проклятыми бошами. Однако, мой друг — и он несколько брезгливо оглядел измятую форму Хейнрикса — нам нужно время, чтобы привести себя в порядок. Знаете ли, эти налёты немного нас потрепали, да и люди устали после такого марша. Потом, я предполагал, что дивизия будет введена в бой только после полного сосредоточения, а разгрузка в порту идёт медленнее, чем нам бы всем хотелось.
О начале боевых действий сообщили британские наблюдатели в Петсамо, почти сразу же информация была подтверждена финскими ВВС, вместе с просьбой о содействии в боях с Люфтваффе. Транспортная колонна выдвинулась уже в 12.00 12 апреля и прибыла без происшествий на место назначения ночью с 14 на 15 (налёты немецкой авиации затрудняли передвижения днём). Погрузка на суда и корабли началась тоже 12 апреля и уже 14 первые транспорты пришли в Лиинахамари. Финские портовые службы сделали все возможное для ликвидации последствий бомбардировок и войска начали разгружаться в относительном порядке. Налёты Ю-88 оказались малоэффективны из-за плохой погоды и сильнейшего прикрытия корабельной и береговой зенитной артиллерией, хотя и был потоплен польский пароход "Тобрук", а несколько судов были повреждены.
Славные гномы оказались злобными троллями, они все время заваливали дорогу деревьями и изредка постреливали из подлеска. Полк сначала опасался, занимал оборону, разворачивал пехотные орудия и разбирал засеку со всеми предосторожностями. Потом, поняв, что теряют время на эти глупые пакости, стали относиться к делу попроще. На второй день, встретив очередное препятствие по фронту метров сто, а в глубину двести, уверенно полезли в лес совсем не ожидая встретить сопротивления. Засада была сделана с какой-то первобытной хитростью: из поваленных деревьев возвели укрепления, замаскированные почти в конце завала, а перед ними — расчищенные сектора, более того, тролли несколько проредили лес, сделав проход, чтоб удобнее было идти. Егеря, с некоторым раздражением и уверенные в своём техническом превосходстве сошли с просеки двумя батальонами, чтобы обойти завал с обеих сторон и сами того не замечая оказались на просматриевоемой местности. Для них видимость была 30–50 метров, а вот для попрятавшихся саамов они были видны с 60–70. Их подпустили вплотную к замаскированным позициям и начали убивать. Боем это назвать было нельзя, скорее расстрел кинжальным огнём с фронта и флангов — методично, быстро и точно. В довершении всего среди растерявшихся немцев начали рваться мины, минометы были установлены где-то недалеко и забрасывали свои снаряды по очень крутой траектории.
