Старые дощатые полы затрещали, из половиц вылетели щепы. Стёкла в окнах опасно зазвенели.
Мама родная!
Я схватила свою собаку на руки и закричала, старая пересилить вой сумасшедшей Вьюги.
— СТО-О-О-ОЙ! ОСТАНОВИ-И-И-ИСЬ! ПРЕКРАТИ-И-И-И НЕМЕДЛЕННО-О-О!
Сильфид Вьюга раскидала и малышек видно не было.
Злой холод пробирался под тонкую одежду, отчего я мгновенно замёрзла. Мои рыжие волосы превратились в заснеженные сосульки. Пёс громко лаял.
Я упала на колени и зарылась лицом в густую шерсть собаки. Колючие снежинки и холодный ветер больно хлестали по лицу.
Когда я уже отчаялась и подумала, что дом Февраля вскоре сравняется с землёй, как тут же всё прекратилось.
Летающие предметы с громким стуком упали на пол, что-то разбилось, что-то сломалось.
Я подняла голову и едва разлепила склеившиеся от снега веки. Зуб на зуб не попадал, я вся тряслась от холода…
Горы снега наполняли этот дом.
Стены были покрыты серебряным инеем.
Люстра на потолке угрожающе качалась, скрипя на последнем издыхании. Проскрипев в последний раз, хрустальная люстра со звоном рухнула вниз, издав жуткий грохот и подняв тучи снега…
Ну всё, мне конец, — подумала расстроенно и громко чихнула.
Сейчас бы многое отдала за горячую ванную и горячий чай… — подумала, рассматривая это безобразие и даже на секунду боясь представить, что же мне говорить Февралю в своё оправдание.
— Кто посмел впустить в мой дом Вьюгу? — раздался сердитый мужской голос, от которого по моему итак дрожащему телу, пробежала судорога удовольствия.
Этот голос я запомню навсегда и смогу узнать из тысячи… нет, из миллионов голосов!
Вернулся хозяин собственной персоной — господин Февраль.
— Гав! Гав! — пёс выскочил из моих слабых рук и кинулся к мужчине, радостно виляя хвостом.
Я медленно обернулась, обнимая себя за плечи.
— О-о-о… — вылетело из моих губ.
Судя по лицу, Февраль был очень зол.
Он одной рукой удерживал Вьюгу за горло (она приняла вид несчастной девушки и её как будто схватили за тоненькую шейку) и извивалась, пытаясь вырваться. Но всё тщётно.
— Ты! — указал он на меня тростью, которую держал в другой руке. — Вместо порядка, ты разрушила мой дом!
— П… п… прос… с… стите, пож… жалуйста, — еле выговорила извинение замёрзшими губами. Зубы отбивали дробь. — Я всё исправлю…
— Вон из моего дома, — проговорил он зловеще, сузив свои синие глаза.
— Господин! Господин!
— Не ругайте Киру, позялюйста!
— Она не виновата!
— Это всё мы!
— Мы придюмяли!
— Нас наказите!
