Жаннэй во времена студенчества называли экзотической птичкой из Валлоу — в Кетте был распространен совершенно другой тип лица и фигуры.
А еще у Жаннэй были большие черные глаза, настолько темные, что сложно было различить, где зрачок, а где радужка. И до сегодняшнего дня она вполне успешно распугивала большую часть нежеланных кавалеров одним взглядом.
Ким же смотрел на нее честно и открыто. Вопреки ожиданиям не отшатнулся, не начал коситься куда-то Жаннэй за плечо, как частенько делали другие. Как об стенку горох. Для таких у Жаннэй был припасен другой вариант.
— Жаль. — Согласилась Жаннэй. — Решили, все-таки, не доводить до официального приглашения на допрос? Раз уж у нас такая теплая неформальная встреча, мне стоит представиться. Жаннэй Наль-Есса, у меня есть муж.
Вранье, но правдоподобное. Она не вышла замуж, таким образом войдя в новый род и обретя двойную фамилию: ее просто приняли в род Наль как приемную дочь. Но у нее был человек, которого она представляла как своего мужа.
Это было удобно им обоим. У Ланерье были родители, повернутые на чистокровности, а Жаннэй частенько докучали разные… коты.
Однако иногда Ланерье становился просто невыносим. Особенность дара.
Три… два… один. Жаннэй уже хотела выдохнуть с облегчением, но у Кима зазвонил мобильник. Оставалась еще маленькая надежда, что это случайное совпадение, но…
— Простите, я отвечу? — Спросил Ким почти радостно.
Лиль, услышав свое имя, рывком встала: дрему как рукой сняло.
— Но мы делим артефакты. Тут, в Тьмаверсте. Я не уверен точно, но когда умирала бабушка Цанек, маме досталось только одно из парных колец. Дедушка сделал их для бабушки, чтобы разделять ее боль, после того, как та заболела раком… и это помогло ей оправиться и прожить долгую жизнь. Семейная легенда такая. Дедушка был единственным в своем роде жабом-артефактором, обычно нам такое не дается. Это у ваших неплохо выходит, у медведей еще, ну и у белок. Говорят, дело в точности движений… — Герка перевел дух, — а второе отец выкупил у другого наследника, и с тех пор они их с мамой носят вместо обручальных. Потому что их надо носить двум людям, чтобы делиться.
Было в его голосе что-то знакомое. Что-то, отвратительное настолько, что Жаннэй забыла сохранить на лице вежливое выражение.
Ну что ему стоило не называться!
— Это мой муж, — одними губами сказала Жаннэй и добавила безо всякой надежды, что вранье хоть как-то поможет, — гражданский.
Ким расслабленно откинулся на спинку стула, прижмурил лукавые зеленые глаза. Раздражение куда-то исчезло, он выглядел полностью удовлетворенным этой жизнью.
