Марик смирился. Но разве можно было привыкнуть к ежедневному чувству унижения, которое испытывает любой иммигрант. Марик понимал, что надо перетерпеть и возможно со временем станет легче и чувство униженности ослабеет, отступит, а возможно и вовсе исчезнет. И он напрягал всю свою волю. Иначе было нельзя. Ведь вокруг него было не мало таких, которые ломались, не выдерживая таких испытаний. В результате, среди русскоязычных иммигрантов было большое количество нервных срывов и разводов. Мужчины часто спивались, женщины их бросали и старались выйти замуж за американцев.
Марик в душе завидовал американцам, этим уверенным в себе, самодостаточным людям, чувствующих себя хозяевами Америки.
И точно, как в мультфильме о гадком утенке, Марику так хотелось приобщиться к ним и стать одним из них. Но огромная языково-социальная пропасть лежала между ними.
Марик все вспоминал изречение одного из древних греков: «Для полного счастья человеку нужно иметь славное Отечество».
Постепенно Марик стал привыкать к свободе. В Америке приятно и удобно жить. Но все советские эмигранты тоскуют по Родине. Все эмигранты тоскуют по Родине. Марик объяснял поведение, мысли и поступки подавляющего большинства бывших советских людей за границей в новой для них относительно свободной политической, экономической и социальной среды следующим образом. Конечно, очень важно, что люди выехали из Советского Союза. Это судьбоносный шаг и он уже как-то характеризует таких людей, которые решились на это. Но каждый советский иммигрант, выехав, увез с собой частичку Советского Союза. И вся проблема заключается в том чтобы «Советский Союз вышел» из иммигранта. Только тогда он полностью освободится и станет по настоящему свободным человеком.
Марик на дух не переносил людей, которые издевались над религиозными чувствами и традициями других людей. Он считал, что величие страны, общества не в том, чтобы, например, возмущаться женщиной укутанной в паранджу как мусульманки, или хасидскими женщинами носящие парики, либо призывать общество ходить наоборот, полуголым, а в том, чтобы люди могли, не опасаясь за свою жизнь и репутацию, одеваться и жить так как они хотят в рамках закона. Кто хочет в парандже, кто хочет с пейсами в смешных шляпах-цилиндрах, в париках, с бородами, кто хочет в шортах и мини-юбках. Это и происходит в Соединенных Штатах, а тем более в Нью-Йорке, в этом многонациональном, разноязыковом конгломерате, где все имеют возможность оставаться самими собой. Здесь человек в меньшей степени ощущает свою инородность, чем где-либо в мире.
