— Это плохо? — я попыталась улыбнуться в ответ.
Ник засмеялся. Впервые, наверно, так легко и открыто. Только руки спрятал за спину, очевидно, чтобы больше не было соблазна трогать меня.
— Не знаю, — пожал плечами. — Но и ты мне тоже. От этого уже никуда не деться.
Он улыбался чуть смущенно, но все же весело.
Только видно было, как зубы у него сводит от холода.
Нечеловек, тоже мне.
Ник проводил меня до двери комнаты.
Что-то неуловимо изменилось в нем. Глаза. Что-то изменилось в глазах… Он был готов сражаться. Почти готов.
Мы шли по длинным переходам, и Ник рассказывал мне про замок, про своих далеких предков, чьи портреты висели на стенах, про драконов, родовую магию… Это было так волшебно, нереально. И в то же время — все это было здесь.
О своем детстве, о Патрике.
Их привозили сюда на лето.
Зимой здесь опасно, тем более, для детей. И мать увозила в Ириготу, к дедушке с бабушкой. Они жили там всю зиму, а весной возвращались в замок к отцу. И мать тоже, вместе с ними. Нет, в ней почти не было силы, только самая капля, и полноправной хозяйкой Пика она не была. Она не слышала Сердце, не могла усмирять бурю. Но отец все равно любил ее. Даже притом, что зимой здесь были другие женщины, каждый год — новая.
Это сложно объяснить, и понять еще сложнее.
— Все это не имеет отношения к любви, — говорил Ник, и лицо его становилось напряженным, даже суровым. — То, что у нас с тобой… это скорее деловое соглашение, скрепленное магией. Привязанность, основанная на магии, быстро проходит. Ты должна понимать, Женя. Ты можешь испытывать радость, влечение, влюбленность рядом со мной. Но это иллюзия. Чем больше мы разговариваем, смотрим друг на друга, прикасаемся друг к другу, тем эта иллюзия сильнее. Но со временем все проходит, и не то что прикосновения, даже поцелуи не способны вернуть чувства, и на смену радости приходит раздражение.
— И вместо того, чтобы молодеть, ты начинаешь стареть?
Ник усмехнулся.
— Нет, в обратную сторону не работает. Просто магия перестает действовать.
Он шел рядом, на «безопасном» расстоянии, сунув руки в карманы…
— Ты боишься лишних иллюзий? — спросила я.
Он чуть вздрогнул, почти смутился.
— Нет, я не боюсь, я…
И все же, что-то задевало его чувства.
Он взрослый мужчина, и уж наверняка, пугают его не прикосновения к девушке сами по себе. Это только у меня ничего не было, а у него… Что я о нем знаю?
— Ты словно избегаешь меня, даже сейчас, — сказала я. — Алекс не упускает случая подать мне руку, помогая выйти из машины, дотронуться, даже поцеловать в щечку, говоря: «ах, какое платье, ты красавица!» Ничего такого, но… как я поняла, это помогает сохранить ему молодость?
