- Что это? - спросил Ким коротконогого плешивого мужичка, открывшего ворота и поклоном встретившего его.
- Так конвейер это, господин, - проговорил заметно оробевший сторож, сминая в руках бейсболку, которую зачем-то сдернул с головы.
Лощеный молодой господин, словно пришедший из тех дорам, что он вечерами смотрел с банкой пива по своему старенькому рябившему телевизору, пугал и смущал сторожа. Он исподлобья наблюдал, как молодой господин подошел к груде ржавого железа и внимательно осмотрел ее, затем поводил по ней пальцем в тонкой кожаной перчатке, присев перед ней на корточки. Что такого интересного было в этих ржавых железяках ? Тем не менее, городской хлыщ, будто что-то понимая, даже сунул палец в отверстие для подшипника, повертев его в нем. Потом встал, отряхнул полы кашемирового пальто и обошел вросшие в землю длинные остовы конвейера. Сторож терпеливо ждал, с любопытством наблюдая за городским господином. Он еще помнил те дни, когда работал на фабрике и знал ее директора, замов и инженеров и никто из них, не смог заворожить его настолько, как этот невесть откуда приехавший молодой человек. Со вздохом нахлобучив бейсболку на голову, сторож вдруг отдался беспричинной тоске, которую всколыхнул приехавший, разворошив его мысли и чувства, словно сунутая в муравейник палка. Сторож думал, что приложи в свое время усилия, не будь таким ленивым он, выучившись, наплевав на свой социальный статус, тоже может быть добился чего-то и был бы не хуже этого парня, и может быть сейчас разговаривал с ним на равных. Но в том-то и дело, что в свое время сторож понятия не имел к чему стремиться и просто выживал заботою о сиюминутном куске хлеба. Наконец, закончив осмотр старого никому не нужного хлама, молодой человек подошел к сторожу, тосковавшему по уже несбыточному и попросил показать ему фабрику. И сторож повел его по грязным пыльным закоулкам огромного цеха, со стоящими там станками и прочим оборудованием, проведя его по опостылевшей коробке гулкого здания с битым стеклом под ногами и кирпичной крошкой, с тянущимися и извивающимися по стенам и потолку нависшими трубами. И всюду их сопровождало эхо запустения и упадка, неистребимый запах окалины и машинного масла. Потому сторож старался держаться ближе к гостю, вдыхая приятный запах парфюма и украдкой взглядывая на его тонкий профиль. Наблюдая, как он сосредоточенно хмурит брови, внимательно оглядываясь, сторож почему-то уверился, что у того две любовницы. Жена, конечно, красавица и милые детки и кроме той навороченной тачки, на которой он приехал, у него их, наверное, в гараже стоят еще три. И особняк наверняка двухэтажный и ужинает он каждый день в дорогом ресторане, а как же... Когда сторож проводил парня до машины, тот вдруг раскрыл портмоне из крокодиловой кожи и, достав три тысячи вон, протянул опешившему сторожу, поблагодарив за труды.
