В горле у девушки запершило. Она легонько кашлянула, вздохнула и чуть не подавилась.
— Анька, ты слышишь?
— Да, — просипела девушка, пытаясь прокашляться.
Брат вошел в кухню.
— Давай по спине постучу. — И он поднял руку, сжатую в кулак.
Аня отрицательно помотала головой. Слезы застилали глаза, ей было трудно дышать. Она собралась с силами, пару раз натужно кашлянула, и на тарелку выскользнул кусочек помидора.
— Выпей воды. — Женя протянул ей пластмассовую бутылку. — Эй, у тебя руки дрожат.
Да, у нее действительно дрожали руки. Аня наполнила стакан водой и опустошила его большими глотками. Все, теперь она может говорить.
— Слушай, сеструха, на тебе лица нет. — Женька настороженно смотрел на нее.
— Все нормально. — Аня подошла к телефону, прижала трубку к уху и выдохнула: — Да, слушаю…
— Аня, добрый вечер…
— Добрый…
— Я это… Вот… Нашел ваш номер, это оказалось несложно. И решил позвонить.
— Да… Хорошо…
Повисла пауза. Ане казалось, что она слышит, как на том конце провода неистово бьется его сердце. Она могла бы поклясться, что различает каждый удар.
— Я вас не отвлек?
— Нет, что вы…
— Я рад. Но если вы все же заняты, так и скажите.
— Нет, я не занята, — ответила Аня и в этот момент услышала: «Ну-ну!»
С чашкой, до краев наполненной чаем, Женя прошел мимо нее в свою комнату и, закрывая за собой дверь, скорчил гримасу, красноречиво изображающую это самое «ну-ну».
…Аня с Димой разговаривали полтора часа. Ни о чем и обо всем. Они перешли на «ты». Аня перенесла телефон в свою комнату и села на край дивана. Дима сыпал анекдотами, и она смеялась до колик в животе. Он рассказал о лаборатории, о младших научных сотрудниках, о шефе, выращивающем орхидеи в мансарде лабораторного корпуса. О том, что их лаборатория находится на окраине города и сотрудников отвозит туда служебный автобус, и что в прошлом году он ездил в Ганновер на всемирную выставку — у их фирмы там был свой павильон. Аня рассказала ему о магазине, в котором работает, о том, что в свободное время больше всего любит читать. Цветы она тоже любит, но вот орхидеи… Если честно, не очень.
— Почему? — удивился Дима.
— Потому что они очень нежные и хрупкие.
— И что же в этом плохого?
Что в этом плохого? Наверное, дело не в орхидеях, а в ней самой — ее раздражает их нежность и хрупкость. И капризность. Однажды ее подружка сетовала, глядя на увядающую орхидею: «Как же так? Грунт купила дорогущий, поливаю из градуированной колбочки, чтобы ни на миллилитр не ошибиться, соблюдаю все правила, а цветок все равно вянет!» Глядя на эту орхидею, Аня не испытывала ничего, кроме глухого раздражения. Ей хотелось сказать подруге: «Не окружай себя такими капризными существами — от них одни проблемы».
