Я показал ему большой палец, поскольку был готов на все, лишь бы убраться из постылого борделя.
Бывало, что слова Баррелия расходились с делом, но не тогда, когда ему хотелось выпить. Вот только спокойного опохмела у него в тот вечер не получилось. Едва он собрался осушить третью кружку пива, как вдруг к нему подскочил я и огорошил известием, что один негодяй пытается его отравить…
…Обыскав мертвеца, ван Бьер не нашел ничего, что пролило бы свет на человека с ядом или его нанимателя. Единственной обнаруженной монахом уликой было отсутствие у убийцы языка. Это выдавало в нем гариба – служившего Вездесущим, нашего земляка-оринлендера. Маленький арбалет таковой уликой не являлся, хоть и был типично шпионским оружием. Просто купить его в столице не составляло большой проблемы, даже несмотря на дороговизну. А тот, кто мог позволить себе купить яд, вряд ли принадлежал к числу бедных.
– Возьми – авось пригодится, – велел кригариец, протягивая мне арбалет и колчанчик со стрелами. – Только не взводи без приказа. У этих игрушек слабенький спуск. Не хватало еще, чтобы ты продырявил мне спину или что-нибудь помягче.
С арбалетом я ощутил себя немного увереннее. Чего нельзя сказать о Баррелии. Но он хмурился не потому, что я был для него неважным соратником, даром что вооруженным. Просто даже мне, глупцу, было ясно: назревали крупные неприятности. И кригариец, привыкший смотреть врагам в лицо на поле брани, пока и близко не представлял, кто и откуда нанесет ему следующий удар.
До «Конца всех дорог» мы добрались быстрым шагом. Вернее, это Баррелий шагал, а мне приходилось за ним бежать. Еще на подходе к постоялому двору стало очевидно, что жизнь в нем идет своим чередом и никакой заварухи там не было. А без нее не обошлось бы, нагрянь враг в гости сразу к четырем кригарийцам.
Но ван Бьера это не успокоило даже несмотря на то, что в их окне брезжил свет. Зажженные светильники показывали, что монахи выспались, но не отправились похмеляться, а почему-то отсиживались в комнате.
Вряд ли нас поджидала засада. Те, кто хотел отравить Баррелия, наверняка еще не знали, что их гариб провалил задание. И все же монах не стал заходить в трактир, а сразу направился в двухэтажную гостиницу, куда можно было попасть только со двора.
Двери всех комнат на втором этаже гостиницы выходили на дощатую галерею, чья лестница спускалась прямо к конюшне. Этим путем мы с ван Бьером и добрались до цели.
На стук никто не открыл. В комнате стояла гробовая тишина. Оттуда не доносились ни голоса, ни шаги, ни скрип половиц. Баррелий толкнул дверь – она была заперта. Я не стал интересоваться, могли ли его братья уйти, не погасив светильники. Разумеется, кригарийцы не оставили бы в помещении огонь без надзора. Да и жечь понапрасну ламповое масло было слишком расточительно.
