Я гадала — что с моей семьей, что может произойти с Галанэль и Лиссандрией. В безопасности ли они?
Мысли беспрестанно возвращались к моим родным. Лишь эльф источал невозмутимость. Будто бы он уверен в том, что хотя бы с его семьей все в порядке. Но приближенность к королевскому двору сыграла злую шутку — Ушастик попал в опалу. Его обвинили в смерти брата-близнеца. И теперь разыскивали. Поиски пали и на меня. Я же его невеста.
Все так запуталось, что уже не понимала где правда, а где ложь. Есть ли предел людской несправедливости? Возможно ли повесить обвинения и искать невиновного. Ответ — возможно.
— Давай остановимся в гостинице, — попросила я.
— Нельзя. Лучше в открытом поле, чем там, где полно народу, — обычно отвечал Ушастик.
И мы, правда, ночевали под открытым небом. Смотрели на звезды. Слушали сверчков. Видели, как проезжают всадники в серебряных плащах (личная гвардия Её величества), ища нас. Обычно он обнимал меня, и я засыпала без кошмаров, не видя снов.
А потом мы угодили в ловушку. Какие-то парни постоянно шептались про пророчество в книге, что-то бурча про темную энергию поляны. Их хотелось сразу вырубить одной магической сетью, но это бы привлекло внимание.
— Врата Ада скоро снова откроются! — верещал нищий в лохмотьях.
— Идем дальше, — пытался меня образумить Ушастик, — не оборачивайся на них. Пусть дальше призывают душу, нас это не касается.
Моя пятая точка требовала приключений. Эльфу меня не остановить. Магия разлилась вокруг костра, собираясь в человека из пелены. О, боги! И этот мертвец тянулся к нам. Пришлось ускориться, хотя больные с поляны ещё долго за нами гнались. А передо мной стояли образы стариков, склоненных над книгой.
Мы обходили таверны стороной. Буквально за десять лиг.
Я смотрела в небо — серые тучи грозно нависли над землей. Ветер трепал одежду. Каждый его порыв обдавал холодом. Вскоре упали первые капли на иссохшую от зноя почву.
Дождь застал нас врасплох — до самого ближайшего огонька идти около двух лиг. Холодная вода вместе с порывами ветра бросалась нам в лицо.
Впереди слева маячило укрытие, и мы мчались к нему как угорелые. Дождь, обернувшийся ливнем, хлестал одежду, заливал нам за шиворот. Ноги увязали в грязи. Кое-как добравшись до крыши над головой, мы перевели дух. Больше никакого соперничества с ветром — его не обогнать.
Ушастик вдруг закашлялся. Только этого мне не хватало! А затем рухнул мне под ноги. Я попробовала лоб — он горел. Эльф шептал имя брата в лихорадке. И мне стало его жаль.
