Так что в какой-то момент, когда световые зайчики вдруг очень сильно замедлили свой ход, а со сцены полился чей-то заводной голос, я решила, что будет лучше мне прогуляться и глотнуть свежего воздуха, пока я окончательно не растворилась в толпе и меня дружным строем не затоптали высокие каблуки присутствующих в большом количестве девчонок, на которых уже недобро поглядывали парни, желая заполучить легкую добычу в свои ручонки.
- Я выйду ненадолго, - слегка наклонившись, сказала на ухо приятельнице. Она, завороженная действием на сцене, только кивнула. Так что я даже не поняла – мне ли этот кивок был адресован или ведущему. Узнавать точно не стала. В мой заторможенный мозг такой идеи не пришло.
- Извините, - заплетаясь в своих же ногах, поплелась я к выходу через сплошную стену пьяных студентов. А ведь это после того, как ректор строго настрого запретил нам проносить с собой алкоголь. Он даже распорядился убрать его из бара, оставив только соки и газировку.
Вот только местные бармены студентами нашего дорогого университета не были, а потому приказам ректора предпочитали не подчиняться, сохраняя свою выручку и приумножая ее за наш счет. Так что в свободном доступе каждый присутствующий мог достать все, чего желала его душа и позволял кошелек. А позволял он вовсе не многое. Поэтому многие, включая меня, заливались в этот вечер дешевой отверткой.
Это был всего лишь второй раз в жизни, когда я позволяла себе что-то большее, чем один бокал вина. С моими предками пить что-то раньше было просто невозможно. Да и не тянуло как-то. Всегда казалось, что мама и папа узнают и расстроятся. А я их слишком сильно любила, чтобы позволять этому случиться. Вот и была паинькой. Все время, сколько себя помню.
Держась за стену одной рукой, на ватных ногах поплелась к выходу из клуба. Для этого мне предстояло преодолеть минимум пятнадцать ступеней, которые сейчас отчего-то казались бесконечными. Будто не из подвального помещения поднимаюсь, а покоряю Эверест.
Во второй руке я держала стаканчик с вишневым соком, стараясь не расплескать его содержимое себе на платье. Оно было моим любимым и пока что единственным. Жаль было бы его потерять на второй неделе пребывания в новом городе.
Но как говорится, судьбе лучше знать, что уготовано нам в следующий миг. Моему платью все же было суждено полететь на помойку спустя сутки, потому как, преодолев все ступени и толкнув вперед дверь, я все же споткнулась о собственную ногу, с громким возгласом «ой-ёй-ёй» полетела вперед, расплескивая все содержимое своего стаканчика, и угодила в объятия какого-то светловолосого парня с вытаращенными светлыми глазами. Ровно половина моего напитка, не угодившая на меня, теперь ярким пятном расцвела на его мягкой белой футболке с изображением какой-то рок группы.
