— Не понимаю, что я тебе сделала, откуда столько ненависти ко мне? — конечно, терпением я отличалась завидным, но даже оно начало иссякать, натыкаясь, раз за разом, на подобное проявление агрессии.
— Что сделала? Ты ещё спрашиваешь? — возмутилась она. — Пришла на всё готовое, заняла моё место, втёрлась в доверие… И ещё удивляешься моему к тебе отношению?
— ТЫ ОБВИНЯЕШЬ МЕНЯ?? — с расстановкой процедила я, уже не в силах сдерживаться, при этом, не спуская взгляда с такого родного лица, сейчас буквально перекошенного от злости. — Ты ушла из дома, бросив мужа, бросив маленькую дочку, которая так в тебе нуждалась… И после этого смеешь обвинять меня? Если бы ТЫ была примерной женой и хорошей матерью, меня бы здесь точно не было, уж поверь. Так что все свои обвинения можешь засунуть куда подальше.
Развернувшись, я открыла дверь в ванную комнату, больше не желая вести беседу в подобном тоне, когда в стену, чуть в стороне от меня, врезалась тяжёлая хрустальная ваза, до этого стоявшая на столе, брызнув во все стороны мелкими осколками. Но, ни один из них, к счастью, до нас с пумой так и не долетел, словно наткнувшись на невидимый барьер, осыпав весь пол примерно в полуметре.
— Как ты смеешь отворачиваться, когда я не закончила разговор? — голос Теи звенел от ярости.
— Знаешь, дорогая сестра, я, конечно, тебе благодарна, за то, что ты так вовремя пришла на помощь, когда на меня напали, — слегка повернув голову в её сторону, промолвила уже более спокойным голосом, — но, извини, дальше разговаривать с тобой не намерена, пока слегка не убавишь свою спесь. Так что можешь отправляться туда, где пропадала всё это время: с таким отношением к людям, сомневаюсь, что кто-то здесь будет по тебе скучать.
Захлопнув дверь, прижалась к ней спиной, смахнув так не вовремя набежавшую слезу, ощущая при этом нарастающую душевную боль. Я всю жизнь мечтала о сестре, но глядя на ту, что по идее должна быть мне роднее всего, испытала лишь горечь разочарования.
Да, Тея сейчас лишь бестелесная сущность, но я сомневалась, что окажись она вновь человеком, её характер бы намного изменился, а раз так, то и жалеть о несбывшихся мечтах точно не стоит.
Но тогда почему же так тяжело на душе?
Включив воду, подставила под горячую струю ладони, пытаясь сосредоточиться на ощущениях. Мама всегда говорила, что в жизни надо учиться получать радость от малого, а не грезить о «небесных пирожках». Поэтому, в те минуты, когда мне было плохо, я искала утешение в природе — в её красоте, в её звуках, в дуновении ветра, в тактильных ощущениях, что она дарила при каждом прикосновении к воде, к цветам, к деревьям, к песку… Вот и сейчас, закрыв глаза, я пыталась успокоиться, прислушиваясь к звуку бегущей воды и ощущая как горячие капли стекают по руке.
