— Не хочешь по-хорошему, значит, шлюха…
Я даже о боли на какое-то время забыла.
Это пьяная свинья называет «по-хорошему»?!
Что же тогда меня ждёт «по-плохому»?!
А когда мужские пальцы больно впились в то самое место, на котором сидят, поняла вдруг: умру. Очень скоро умру. Сто процентов. И никто не поможет, никто на помощь не придёт. Я, согласно реалиям этого мира — собственность этого насильника.
И сразу такое спокойствие накатило.
Прямо транс, как когда танец с эйвами танцевали.
С запозданием дошло, где я прежде лорда видела. Там, после танца. Тот самый нагшас, что о благословении спрашивал… Ну точно, он!
Вместе со спокойствием пришла холодная решимость.
Это я сразу трепыхалась, в надежде… да не знаю, на что я надеялась. Наверное, просто не готова была к такому. К смерти. А когда приняла, как неизбежное… Что ж. Второго шанса у меня не будет. Первого, — учитывая, что это пыхтящее недоразумение понемногу юбку задирал, что не очень-то удобно, когда одной рукой он мне руку заламывает, а сам вообще на мне сидит, — первого тоже может не случиться.
Значит, силой не удалось (но за попытку и битую лордскую морду я себя не осуждаю), придётся действовать хитростью.
— Не надо, — простонала я. И даже стонать не пришлось, потому что ну больно же! — Пожалуйста, хватит… Я всё сделаю…
— То-то же, — прорычали сверху с некоторым, как показалось, облегчением. — А ну, раздвигай ноги!
— Больно, — ничуть не соврала я, и, к моему стыду и позору, рыдания тоже изображать не пришлось. Правда, больно.
Руку отпустили, но снова схватили за волосы.
— И без этих твоих ведьмовских штучек, понятно тебе?
— Да.
Больше всего боялась, что он не даст перевернуться. А из положения ничком до ножен не дотянешься. То есть дотянешься, конечно… но и толку.
— Хочу видеть твоё лицо, — прорычал лорд, и, наконец, слез с меня.
И вот можно было, наверное… сделать то, чего от меня ждали. Меня больше не били, не обзывали. Но я уже знала — не смогу. Не смогу потом в зеркало на себя смотреть, если дам этому пьяному скоту себя изнасиловать.
Поэтому перевернулась, и пока его пальцы грудь мяли, умудрилась-таки сорочку задрать и кинжал вынуть.
— Да не трепыхайся ты, — зло пробурчал он. Невменяемый взгляд его стал масляным, дыхание — тяжёлым и прерывистым.
Рывок…
— Ах ты тварь! — выкрикнул он, отшатнувшись, а я поняла, что… в общем, бездарно израсходовала свой единственный шанс…
Удара по лицу я даже не ощутила. Отлетела в сторону, но кинжала не выпустила.
