Профессор оттолкнул полицейского и ринулся к разложенному на его столе прибору.
— Мне не нужны часы, я уже познал с их помощью время, и сейчас вы в этом убедитесь, — победно выкрикнул он и нажал на кнопку.
Медные центрифуги устройства завертелись. Пространство растекалось и скручивалось, как оплавленная по краям плёнка. Воспользовавшись этим, Лукас побежал к двери, и его силуэт растянулся по комнате бесконечным количеством зеркальных проекций. Пытаясь остановить беглеца, полицейский резко ударил дубинкой. Оружие прошло насквозь, не встретив сопротивления. Сандерс был в ярости, ещё никогда преступник не ускользал от него так дерзко. Он обрушил весь свой гнев на прибор профессора, который всё ещё тревожно гудел и мигал огоньками на его письменном столе. Что-то лопнуло, пружины и болты брызнули в стороны. Повалил едкий чёрный дым. Лукас Ареоль застыл на месте растянутой во времени и пространстве нелепой проекцией.
То, что произошло с профессором, напомнило Джульетте, как она в детстве вырезала из сложенной гармошкой бумаги фигурку, потянув за которую, неизменно получала целый веер взявших друг друга за руки человечков. Она в замешательстве спросила:
— Как же нам теперь его склеить?
Снизу из подвала под руки привели ослабевшую Марту. Она присела, сняла с пояса и понюхала несколько стеклянных пузырьков, после чего закрыла глаза и погрузилась в глубокий транс. Прошло полчаса. Марта вздрогнула и пришла в себя. Когда она заговорила, голос был всё ещё слабый, но речь была чёткой и уверенной:
— Он в равной степени распределён по десяти временным интервалам. Поэтому скрепит его только время. Увы, ждать этого естественным путём придётся годы, поэтому нам нужно набраться терпения. Примерно через десять лет профессор Лукас Ареоль достигнет финальной точки перемещения и догонит нашу реальность.
— Что-ж, придётся оставить тут постоянный пост. Вдруг он придёт в себя раньше и вновь захочет задействовать своих механоидов, — задумчиво проговорил шеф полиции.
* * *
Городская площадь была забита людьми. На большой, наспех сколоченной деревянной платформе, вот-вот должен был появиться будущий мэр. Сцена была расцвечена яркими трёхцветными флагами и сине-бело-красными тюльпанами. В небе вальяжно дефилировали пузатые дирижабли, украшенные длинными праздничными лентами и плакатами. По традиции присяга нового мэра всегда была выходным днём. Поэтому сегодня все жители города, свободные от работ и хлопот, теснились сейчас на площади, стараясь подойти к сцене как можно ближе. Там за бумажной ширмой уже в третий раз Сандерс репетировал свой торжественный монолог перед избирателями. Старинные часы на городской площади пробили полдень. Он скомкал и бросил бумажку с речью под ноги, решив полагаться только на своё полицейское чутье и говорить с избирателями так, как он вообще привык говорить с людьми за тридцать лет безупречной службы — коротко и открыто. Рядом с ним стоял Бастон, сменивший засаленный коричневый плащ детектива на яркий и непривычный шёлковый костюм с галстуком.
