Она продолжала молча смотреть вперед.
— Ваааря…
Пальца забарабанили быстрее.
— Варюша!
Девушка не выдержала.
— Ну не могла же я его бросить там! — нервно выкрикнула она.
— Кого? — не понял Громов.
Позади что-то снова ухнуло и Гайя неожиданно включила музыку:
«Где-то на белом свете,
Там, где всегда мороз,
Трутся спиной ….»
Варвара, с шипением, в котором угадывалось слово «предательница», нервно застучала по сенсорному экрану, спешно выключая динамики.
— Варя, только не говори, что ты…, - гневно начал Громов.
— А я ничего и не говорю, товарищ полковник! Я сама решу вопрос! Гайя, эвакуация пассажира.
Среагировать полковник не успел, потому что произнесенная вслух команда лишь продублировала ту, что была отдана посредством нервной связи. Над мужчиной открылся люк, и сиденье просто катапультировало Громова. Нежно и бережно. Ровно на полметра над машиной, не доходя до потолка десять сантиметров. С аккуратным приземлением на пятую точку и возможностью детально рассмотреть задний бампер быстро удаляющейся машины.
Охранник благоразумно промолчал, усердно делая вид, что занят изучением собственного рукава. И край непотрепанный, и строчка ровная, и…
— Конкретно вот эту машину из города не выпускать, — спокойно сказал Громов, вспоминая где лежит инструкция к «Избушке».
Надо вставить пару строчек кода Гайе для таких случаев, да так, чтобы эта зараза не узнала. Вряд ли она это оценит. Тем не менее, полковник, к удивлению охранника, улыбался во все свои тридцать два зуба. Третьими молярами Громов обзавелся к тридцати годам и чрезвычайно восхищал своего стоматолога их прекрасным состоянием. «К вам, Антон Игоревич, мудрость поперек возраста пришла», на что полковник ответил: «Она всегда была, только сейчас это стало очевидно для окружающих».
Кажется, он нащупал ее слабое место. Теперь надо определить его дислокацию.
Однако через час полковнику сообщили, что машина таки покинула город, но как — никто не знал.
— Что значит неизвестно? — рычал Громов, пугая не только своих подчиненных, но и полуразумный кактус, который, как и было обещано кафедре генетики, был создан и активно изучался.
Суккулент тихонько, насколько позволяли подшипники отечественного производства, крался к двери. Транспортная площадка, посредством которой он передвигался, была больше похожа на скейт круглой формы. Это позволяло менять направление движения в любой момент, чем растение и занималось, стараясь сбежать из кабинета начальства. Но его с упорством возвращали обратно, на что он реагировал выстреливанием иголок. Благо они были полимерные и мягкие, и никакого вреда никому не причиняли. Наверно именно по этой причине кактус был еще жив, но крайне недоволен. О чем иногда сообщал злостным миганием светодиодов на колесах. Речевой блок Громов ставить запретил: «Еще он со мной разговаривать начнет, а ему отвечать, то заезжие доктора меня быстренько повяжут, не разбираясь в степени разумности данной органики».
