— Стоит, — Варвара облизала ложку и с сожалением ее отложила.
Не потому, что больше не было, а потому что грибочки вещь не самая легкая для желудка.
— Куда она денется?
— Прорывалась с боем? — чешуйчатый хвост отправился в ведро, возле которого уже сидел довольный кот и только ждал команды кока.
— На удивление, нет.
— Неужели просто так отдал? — удивился кок.
— Не то, чтобы просто, — помялась Варвара.
— А как? — в ведро посыпалась остальная чешуя и кот радостно облизнулся.
— Поговорить хотел, — девушка вздохнула и потянулась к небольшому чайничку.
— А ты? — приземлившаяся в ведро рыбья голова кота немного смутила, все-таки взгляд он и есть взгляд, но он мужественно ждал.
— Не смогла, — аромат лесных ягод защекотал кожу, когда она поднесла чашку к носу.
Иваныч помолчал немного, потом вспомнил кота, дал команду «можно лопать» и сам присел за стол, старательно вытирая руки застиранным кухонным полотенцем.
— Я, конечно, тебе не мамка и не папка, и не священник, и даже не психолог окаянный, но скажу тебе так: поговори ты с ним. Помнишь, как у Тютчева? О, как убийственно мы любим, как в буйной слепости страстей…
— Мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей! — быстро закончила Варвара.
— Все Василий Иваныч, закрыли тему. Как Андрейка?
Пожилой мужчина махнул рукой и ничего не ответив, вернулся к своей рыбе. Варвара отставила чай, выпитый наполовину и вышла из-за стола. Три пролета вниз, и она оказалась в небольшой комнатке, заполненной до отказа медицинским оборудованием. На большой кровати, предназначенной для взрослого человека, лежал мальчишка лет двенадцати. Казалось, он просто спит и вот-вот потянется, откроет свои голубые глазки и спросит: «А что у нас сегодня на завтрак?». Но проходят минуты, часы, дни и малыш продолжает спать, не видя снов, просто потому, что отдел мозга, ответственный за обработку информации, не функционирует. Русые, прямые как солома, волосы отросли и уже задевали ресницы. Надо бы подровнять, подумала Варвара, присаживаясь рядом и беря маленькую ладошку в руку.
— Привет Андрейка, — она нежно погладила светлую кожу.
— У меня для тебя новость. Похоже у тебя есть сестренка, троюродная, но все же родственница. Ей двадцать один год и по закону она может установить над тобой опеку. Представляешь, у нее такие же волосы как у тебя! Глаза правда карие. В библиотеке работает. Варвара помолчала.
— Я не успела с ней поговорить. Понимаешь, как узнала про Гайю, про все забыла. Прости. Но я обязательно ей, в смысле Оле, так твою сестру зовут, все про тебя расскажу. И как ты хорошо считаешь, и что любишь поезда, и как классно поешь «Белых журавлей», и…Она запнулась. Вряд-ли Оленька захочет взять на себя ответственность за чужого ей ребенка. Молодая библиотекарша как раз устраивала свою личную жизнь, ходя попеременно на свидания то с соседом по дому, то с кассиром из ближайшего супермаркета. А тут ребенок, да еще в коме.
