И снова я очнулась от того, что по лицу провезли чем-то мокрым и шершавым. Причем не один раз. С трудом разлепила глаза. Я лежала у лап тигра, который меня старательно вылизывал.
— Я тоже рада тебя видеть, — просипела я сорванным голосом.
Увидев, что я очнулась, Хан покаянно ткнулся в меня своей лобастой башкой, заставив от неожиданности выдохнуть и закашляться. В голове снова замелькали картинки. Сама не знаю, как у меня так получилось, но я вдруг поняла, что чувствую его эмоции, очень четко разделяя их на свои и чужие, пришедшие извне. Сейчас я остро ощутила его вину и раскаяние, а также недовольство мной и недоумение.
— Сама не знаю, зачем так сделала, — отмахнулась я от назойливого звериного взгляда. — Просто испугалась, что ты можешь умереть, и хотела хоть как-то помочь.
От дальнейших объяснений тигру своего странного поведения меня спасла внезапная боль, прострелившая голень, когда я попыталась сесть. Не сдержавшись, я застонала. Хан виновато ткнулся носом в ногу, легонько лизнув рану, и снова заглянул мне в глаза.
— Да не сержусь я на тебя, — я погладила звериную морду.
Оторвав кусок от подола своей пижамы, я кое-как перетянула рану, оставшись в импровизированном топе и испачканных бриджах. А затем, изрядно хромая, отправилась к ручью умываться и собирать завтрак. Там же, у ручья, нашла подходящую для костыля палку, и обратный путь прошел гораздо легче.
Хан отказывался от еды и упорно делал вид, что спит, но я чувствовала его эмоции — вину, злость, неверие.
— Ну, надо же! Животное, а такое совестливое! — попыталась я подначить тигра, гладя его между ушами. — Не каждый человек такую вину испытывать будет и голодовку объявлять.
Хан фыркнул и отвернулся. Сомневаюсь, что он что-то понял из моих слов, но игнорирует меня мастерски. Совершенно перестав его бояться, я уселась рядом и обхватила Хана за шею, зарывшись пальцами в длинный теплый мех. Немного помолчав и собравшись с мыслями, кое-как развернула его морду и посмотрела в глаза, стремясь донести до него все то, что хотела сказать.
— Хан, я не знаю, где я, не знаю, зачем я здесь и как долго тут пробуду, но ты сейчас единственное и самое близкое для меня существо, и без тебя я в этом лесу просто-напросто умру от банального переохлаждения, не говоря уже о хищниках, — я прижалась к тигру лбом и ненадолго замолчала, гадая, понял ли он хоть что-нибудь. Потом снова заглянула ему в глаза и поцеловала в нос, обнимая крепко-крепко. — Так что, прекрати дуться и давай опять дружить. Подумаешь, рана. Заживет. У тебя вон вообще бочина разодрана. Мы с тобой теперь два раненых бойца.
