— Он, и такие, как он — зло, — сквозь зубы ответила она, удивленная, что я первая заговорила. — Они презирают нас, считают низшими, а сами еще хуже. Ты — Тисса. Тебе не понять. Но они — зло! Еще раз сплюнув на землю, Райна вернулась к работе.
Вечером, когда все уснули, я, снедаемая проснувшимся любопытством, прокралась к глухой маленькой постройке, в которой иногда хранили инструмент.
— Эй, ты там живой? — тихонько позвала возле двери.
Внутри что-то зашуршало, но никто не ответил. Я немного постояла, подождав ответа, а потом вернулась к бараку, где жили работники.
Утром Морес приказал Райне пойти проверить пленника и отнести ему воды, но вместо нее вызвалась сходить я. Украдкой захватив немного овощей и хлеба, в сопровождении Свена и еще одного охранника, я отправилась к пристройке.
Свен лучше других относился ко мне. Я ухаживала за ним, когда сразу же после моего прибытия сюда в одной из стычек его сильно ранили, изуродовав лицо и вогнав арбалетный болт в ногу. Я меняла повязки, промывала раны, носила еду, пока охранник валялся в постели. А Свен встал на мою защиту, когда другие охранники попытались зажать меня в темном углу и взять силой. После этого между нами установилось что-то вроде хрупкой дружбы. Он приглядывал за мной, защищая от нападок мужчин, и даже рассказал о траве, притупляющей эмоции, которую рабам добавляли в пищу.
У Свена были свои, немного странные для местных понятия и кодексы чести. Райна говорила, что он родом издалека — сбежавший преступник. Свен начинал службу с простого батрака, а потом дослужился до начальника охраны и так и остался жить у Мореса.
Чаще всего именно Свен охранял меня и наблюдал за моей работой. Вот и сейчас он проводил меня до склада и открыл дверь, но внутрь заходить не стал. Из открытого проема пахнуло сыростью, грязью, затхлым воздухом, смешанным с запахом крови и нечистот. Охранник поморщился и отошел в сторону. Когда я зашла внутрь, то не смогла удержать всхлипа.
— Боже, за что же они тебя так? — сдавленно воскликнула, приседая рядом с парнем.
Я хотела прикоснуться к нему, но он отстранился.
— Что, пришла плюнуть и поглумиться, пожелать мне сдохнуть в мучениях? — пленник весь в крови лежал в неестественной позе на холодной земле и безразлично смотрел на меня.
— Не говори глупостей, я понятия не имею, кто ты такой. С чего мне желать тебе смерти?
Я налила в кружку воды из принесенного кувшина и поднесла к его разбитым губам. Лицо парня было все в синяках и ссадинах, и лишь зеленые глаза яростно посверкивали в полутьме двумя изумрудами. Пока он пил, я вытащила из кармана платок и намочила его, а затем сняла капюшон с головы пленного.
