Когда через некоторое время за ней зашли ребята. она уже была готова, подхватила рюкзак и позвала:
— Степановна, я ухожу. Буду поздно, наверное.
Потому что не знала точно, сколько в этот раз все продлится.
Снова тишина в ответ. Старая женщина из загородки своей так и не вышла. Странно. Оля пожала плечами и ступила за порог.
* * *
Новый сказитель оказался совсем не таким, как Ольга ожидала.
Да, он был из коренных народов, ребята так ей и говорили. В возрасте, но крепкий. Ростом невысокий, волосы прямые, черные, смуглый, раскосые темные глаза и треугольное лицо. А взгляд такой хитроватый, уверенный и острый.
Однако главное было не это.
Он говорил чисто, практически литературная речь, но непривычные обороты. И почти без того специфического говорка. Вернее, у него если и был акцент, то немного странный, такого ей еще не приходилось слышать.
И еще Ольга заметила и другое. Местные относились к нему очень почтительно и называли У-Лэн. Разговоры с ним вели таинственные, как будто на каком-то «птичьем» языке. При этом нет-нет, да и взглядывали на нее. Нет, за свою безопасность Оля была спокойна, их тут пятнадцать человек в экспедиции, ее никто и пальцем не тронет. Но это немного настораживало. Она специально незаметно записала на диктофон, чтобы попытаться расшифровать смысл. Но это потом.
Людей в этот раз пришло гораздо больше обычного. Мужчины, и никого из женщин. Оля уже привыкла к тому, что бывает единственной женщиной на таких посиделках, но сейчас в какой-то момент почувствовала себя неуютно. Однако сам сказитель разговаривал с ней подчеркнуто почтительно, и это как-то сгладилось.
Все расселись, мероприятие началось. Но прежде…
Ради такого случая местные мужики принесли с собой какую-то особую настойку. Угощали сказителя, этого У-Лэна, тот пробовал, языком цокал. Хвалил. Потом угощали всех, их тоже угощали. Оля попробовала немного, по крепости как пиво. Как она поняла, какой-то совсем слабенький самогон с пряными местными травами. Вкус у напитка был странный, но пилось легко. Развязались языки.
А сказитель тот расположился в центре, и так интересно вел, прямо как тамада. По его знаку высказывались те, кого он сам выбирал. Когда из местных, а когда и из членов экспедиции. По его просьбе парни спели под гитару «Невесту Полоза»* «Мельницы». Он похвалил исполнение и вдруг повернулся к ней:
— А девица почему не поет?
На нее тут же все уставились, и Оля невольно покраснела.
— У меня нет голоса, — проговорила, поведя плечом, отмахиваясь от смущения.
