— А почему так рано? Что это за помощники такие, которые с утра и вечером приходят? — Он зло размахивал вилкой перед глазами, возмущаясь.
— Ну, я буду пока уборщицей. — Он нахмурился, плотно сжимая челюсть. — Ро-о-ом, я есть хочу. Накормишь? — Перескочила на другую тему. страясь замять ее.
Желудок заурчал, все же аппетитный омлет у него получается. Брат усмехнулся и, доставая две тарелки, разложил на них вкуснятину.
— Это хорошо, что принял. Будем надеяться, что Грозный тебя переведёт. Так, только изредка можешь даже глазки построить, это любой мужик любит.
Рома поставил тарелки на наш маленький столик и уселся на табуретку. Квартира у нас небольшая, хрущевка, но мы никогда не ссорились из-за квадратных метров. С детства нас мама учила, что в тесноте, да не в обиде.
— Ром, какие глазки? Ты меня видел? Там такие фифы сидели, что в модельном должны работать, а не у Грозного. И он их выгнал.
— Да, ты права. Глазки не строй. Потом умом блеснешь. Только сильно не умничай, а то мужики гиперумных терпеть не могут. А то я знаю, как прицепишься, так и не слезешь.
Я усмехнулась. Помнит, как его гоняла по урокам, потому что знаю: они важны. А кроме меня ему помочь некому.
Нас трое. Мама, Рома и я. В то время, когда брат был еще совсем крошкой, я сидела в туалете и делала уроки. Еще с того времени не ленилась. Папу я никогда не знала, он то ли умер, то ли ушел. А мама ничего нам о нем не рассказывала, постоянно переводила тему. Спустя время я перестала спрашивать о нем, а Роме было вообще все равно. Он никогда при мне о нем не говорил.
Там, в офисе, я храбрилась, старалась вести себя как уверенная в своих силах девушка. Но дома я могла дать слабину и поделиться с близким мне человеком, перед которым можно быть самой собой.
— Я боюсь, что у меня не получится пробиться. Там столько профессионалов. А я для него буду всегда уборщицей. Из грязи в князи мало кто выбирается.
— А ты постарайся. Друганы говорят, что он строгий, но все же человек. Не станет же он тебе потом перекрывать кислород из-за того, что ты убиралась? — Удивление брата можно было понять, я и сама толком не понимала, как можно быть настолько критичным в своих суждениях.
— Не знаю, но на собеседовании он несколько раз говорил про беременность. А еще потом и его секретарь мне лекцию прочитал, что отношения в офисе запрещены. Что босс штрафует всех. Какой-то странный пунктик у него по поводу беременных. От этого и страшно. Я же еще зареклась, что буду потом проситься на стажировку к ним.
