Он подумывал и над тем, чтобы прикупить соседский участок. Все равно наследнички бабы Шуры перестали приезжать в деревню после ее смерти. Может, стоило и обговорить этот вопрос, пока Колька здесь.
Михаил оставил дела, вернулся в дом и посмотрел на себя в зеркало. Это он в гневе и с голодухи не подумал, в каком виде завалился «в гости», а сейчас придирчиво осмотрел отросшую бороду, с отвращением выдрал из нее полудохлого жука, принюхался. От него определенно разило, придется мыться.
Он вышел во двор, намереваясь воспользоваться летним душем. Кабинка с бачком стояла аккурат напротив сетки, отделяющий его двор от двора бабы Шуры.
У соседей вновь поменялись декорации. Во дворе появилась машина, видимо, Колькина, до отказа забитая коробками. Алим уже суетился рядом, помогая с разгрузкой. А Колька… Колька, набычившись, скачками несся к Михаилу, побагровев от натуги.
От классического хука справа Михаил увернулся на автопилоте. И на том же автопилоте врезал Кольке кулаком в живот. Ядрена вошь! Какого лешего наследничек взбеленился? Впрочем, спрашивать его об этом было не с руки. Махались молча, сосредоточенно пыхтя.
Пока Михаила не полоснули по спине, как будто хворостиной. В ушах заложило от женского крика:
— Пошел вон, скотина!
Объяснить вернувшейся из участка девице, кто тут скотина, Михаил не успел. Отвлекшись на нее, он пропустил удар, который оглушил его настолько, что пришлось присесть на травку.
= 5 =
— Николя, вы-то что не поделили?! — воскликнула Маша, отбрасывая в сторону хворостину.
— Так это… — Тот задумчиво почесал в затылке. — Вроде, тебя.
Михаил — если верить Василисе, то именно так звали соседа, — лежал на травке, вытянувшись и скрестив на груди руки. Взгляд его был устремлен в небо. Маша даже голову задрала, чтобы проверить, что он там увидел. Ничего, кроме облаков, по небу не проплывало.
— Ты как? — сердито спросила Маша у Николя.
— Жив, как видишь, — развел тот руками.
— А вы? — она наклонилась к Михаилу.
— Какое небо голубое… — произнес он задумчиво.
— Может, скорую? — забеспокоилась Маша.
— Не надо, — тут же отказался Михаил. — Я полежу. Кольку своего лечи, ему больше досталось.
На лице у Николя наливался синяк.
— Пойдем, холод приложить надо. — Маша потянула Николя за рукав. — Он лежит, ему небо голубое.
— Нет, погоди. Как-то нехорошо получилось…
— Я обижен злой судьбой. Ах, зачем я голубой? — низким голосом пропел Михаил.
— Он издевается? — прошипел Николя.
Глаза его вновь налились кровью.
