Директор удрученно смотрит на стоящего позади Кристофера, утирает платком лоб, и тихо признается:
— Очень часто мистер Эрон оказывается прав.
— Очень часто? — с сомнением оборачиваюсь я, — насколько часто?
— Всегда! — самодовольно отвечает преподаватель, и я закатываю глаза.
— Хорошо, — медленно произношу, снова повернувшись к Губернсу, — допустим, я согласна с вашим… планом. Если это действительно единственный способ не дать школе закрыться…
— Поправка: это единственный способ выжить.
— Вы можете хоть немного помолчать? — не выдерживаю я, и тут же ловлю сразу три изумленных взгляда, — так вот… Если я соглашусь, то с чего вы решили, будто этот Черный Эд клюнет?
— Клюнет. Я его знаю, — говорит Эрон с таким выражением лица, что почему-то ему хочется верить.
И я, наверно, окончательно сошла с ума, потому что киваю, и вытягиваю Эрону ладонь:
— Так где мой список предметов?
Мужчина прищуривается, наклоняет голову в бок, и с самым серьезным видом спрашивает:
— Это означает: «Согласна»?
Я поспешно киваю, чтобы не передумать, и мне, наконец, отдают сложенный лист с будущими дисциплинами, и даже краткой инструкцией с распорядком дня, и номером комнаты.
Я уже направляюсь к выходу из злополучного кабинета, когда слышу за своей спиной тихое мурлыканье, и удивленно понимаю — это Эрон напевает себе под нос свадебный марш.
Ну, это всяко лучше, чем похоронный…
На ужин я все-таки прихожу с опозданием, потому что немного заблудилась, разыскивая комнату, а затем столовую. Хорошо, что за космические деньги в школе предусмотрена отдельная спальня — делить пространство с соседкой не хотелось бы, да и привыкла я иметь свой собственный угол.
Правда, за шкафом вместо стенки от всей остальной комнаты в коммуналке, ну да не суть.
Мне наконец представилась возможность пожить в хороших условиях, и среди людей, не подверженных влиянию алкоголя и бедности. Поэтому в столовую я входила с каким-то неконтролируемым ожиданием чуда, словно попала, наконец, в место, где я смогу почувствовать себя «своей».
Все мои надежды рухнули, едва я переступила порог, и оказалась в центре всеобщего внимания. На меня, в старых перешитых отцовских джинсах и застиранной рубашке смотрели так, словно увидели чучело посреди выпускного бала, и скрывать свои «глазелки» не собирались.
Чувствуя, как жгучий румянец затапливает щеки, я поскорее прошла внутрь, выискивая взглядом свободный стол. Увы, таких не наблюдалась — в столовой все было рассчитано под количество учащихся, и единственное пустое место располагалось рядом с двумя девушками-первокурсницами.
