В этот раз не было опьянения, на которое можно радостно спихнуть свои неподобающие реакции, и я осталась один на один с ужасным осознанием.... Я теряю голову! И не только ее, меня сразу покидают разум, здравый смысл и вбитое с детства понимание о том, что такое хорошо и что такое плохо.
Он настолько близко, что у нас одно дыхание на двоих и в мире нет ничего более естественного.
— Я люблю тебя, — тихо и серьезно сказал Мидьяр.
А после отстранился, так и не поцеловав, и дымка вокруг начала таять, вновь открывая нас остальному миру. И мир немедленно этим воспользовался!
— Ярр! — завопили откуда-то со стороны, и, не обращая внимания ни на что, мужчину со спины обняла памятная мне блондинка. — Я так рада, что ты здесь!
Музыкант аккуратно отцепил от своей талии цепкие ручонки и повернулся к ней. Яркие голубые глаза девицы встретились с моими и зловеще прищурились. Она буквально разделывала меня взглядом, показывая, что вот эта конкретная особь мужского пола принадлежит ей, и даже подходить не вздумай, если хочешь остаться при своих волосах.
— Здравствуй, Пат, — спокойно поздоровался Мидьяр.
— Я скучала! — Девица надула пухлые губки. — Ты так холоден в последние. ДНИ.
Вот последнее слово настолько явно выделили голосом, что за простым набором звуков без труда читалось: «Пусть он даже сейчас обнимает тебя, но еще недавно делал это со мной. И не только это».
Я лишь лучезарно улыбнулась в ответ, показывая, что не претендую на развратного музыканта, в постели которого побывала половина девиц легкого поведения столицы. От этой мысли в груди вспыхнуло пламя, которое словно обожгло легкие и теперь разливалось по внутренностям тупой болью. Но я все равно держала лицо.
— Пат, будь любезна — уйди.
— Что? — У девицы даже отвисла челюсть, придавая пухлому личику глуповатый вид.
— Я пытаюсь выяснить отношения со своей любимой женщиной, а ты мешаешь, — терпеливо пояснил Мидьяр.
Блондинка пошатнулась, словно от удара, в глазах вспыхнула боль, но она довольно быстро взяла себя в руки и ушла. Но на прощание все же сказала гадость:
— Хорошо, я уйду, ми-и-илый. и подожду. Сколько таких великих любовей было за последние несколько лет? Ты отлично вешаешь лапшу на уши, и только я знаю, чего от тебя ждать. Потому и возвращаешься. Я подожду.
И мы остались вдвоем. И хотя помещение трактира полнилось самыми разнообразными звуками, в этот момент мне казалось, что в ушах звенящая тишина. И, оказывается, тишина тоже может оглушать.
