Я знала многих женщин, живущих в Эрнеле, меня, как одну из самых богатых, часто приглашали в гости, чисто на дамские посиделки. Но дамами там и не пахло. Зато клубился ком змей. Нет, меня не обсуждали, слишком статусно я всегда выглядела, чрезмерно высокомерно созерцала, не всегда вклиниваясь в разговоры. В основном, поносили девчушек с маленькими гаремами, загородных, деревенских, просто слабохарактерных. Я не называю себя цветочком, временами принимала активное участие в жестоких шутках. Лучше быть той, кто обижает, чем быть обиженной. Знаю это не понаслышке. Люди бывает жестокими, дети – тем более. Думаю, те женщины остановились в развитии на уровне ребенка, еще на том этапе, когда эмпатия далеко не в идеальном состоянии.
До проклятия я воспитывалась в скромной семье, даже не так, в очень бедном роду. Нас у матери было четыре девочки. И ни одну она не любила, называя цветами на ее могиле, отбросами общества, не нужными даже собственному отцу, который за месяц до моего рождения умер на очередной войне.
Войны… раньше Эрнел пестрил ими. Отец нынешнего императора очень увлекался завоеванием земель, а когда встретил жену-императрицу, что тоже была воином – и вовсе возвел сражения в культ. Слишком сильным был напор тогдашней империи. Когда-то это должно было прекратиться. Морнэмира постаралась. И все утихло.
Я всегда была сама по себе. Воспитанная кое-как матерью, что безбожно пила, а потому укоротила себе век вдвое, и старшими сестрами, которых я и вовсе не интересовала даже как милая игрушка, самой младшей после меня было уже двадцать восемь, а старшей – двести лет. Для всех в мире я была просто орущим существом, никому не нужным и раздражающим своим присутствием, как балласта в свободной жизни.
Мать умерла, когда мне исполнилось пятнадцать. А сестры спустя сто лет от проклятия, накрывшего Эрнел. Но к тому времени я уже давно жила одна на окраине Альфира – приграничного города. И когда в империи творились непонятки, а жестокий, не умеющий любить или хотя бы испытывать толику нежности, муж, с которым я прожила десять лет и потеряла от проклятия собственную дочь, начал распускать руки, я осознала – пора. Время менять свою жизнь.
Да, сначала было трудно, выкроить хоть толику систематичности для себя. Но я упорно шла к своей цели – стать значимой фигурой в разрушенной торговле. Даже если и живыми существами. Это был единственный прибыльный вариант, земли выгорели, я не могла бы выращивать пшено, например. Мужчины страдали? Я способствовала их мучению? А что они сделали для меня, чтобы я их пожалела? В моей жизни не было ни одного живого человека, что способен был бы пожалеть меня. Я разочаровалась в одинаково безжалостных и высокомерных людях, наверное, еще даже до своего рождения.
