А вот Лютимара отпускать одного страшно, он хоть и выглядит крупным, но не внушает такого чувства сохранности, как Берсерк. Я даже не знаю, был ли Лютик на войне, а вот Резар с десяток столетий прокуковал на поле боя, заслуживая себе устрашающее имя.
Вернулись мои храбрецы быстро, вместе со связкой ключей наперевес. Я предвкушающе потерла руки, отбирая звенящий атрибут, как вдруг снова почувствовала ЭТО. Нужда была в два раза сильнее, чем в первый раз. Не теряя времени, я двинулась в ту сторону, откуда тянуло, обходя шаг за шагом ряды строений.
- Азриэлла! Дальше только секция с военнопленными – демонами Аргарда. Остановись!
Я прибавила шагу. А потом заметила, что ступаю не по полу, а по воздуху, паря уже в пяти метрах над землей, при этом чувствуя под собой ровный пол. С ужасом посмотрела вниз. Мужчины смотрелись испуганно, один только Резар злился, словно я специально решила от него убежать. Вместе с тем на его лице проступала решительность. Подумалось, что от него я уж точно никуда не денусь, даже если решу умыть руки навсегда из этого мира.
Как только пришло осознание этого, я поняла, что магия больше не подчиняется мне. И что я падаю.
Думаю, мой крик было слышно за пятнадцать километров, так резво ухнула вниз.
Ловить меня бросились все пятеро, выставляя вперед руки. А я просто зажмурилась, надеясь на чудо. Как и ожидалось – один из них меня поймал. Вот только, когда я открыла глаза, то определила, что этот мужчина не является ни одним из выбранных мною.
Я смотрела в его прекрасное лицо, хоть он и не казался таким уж красавчиком, и поняла для себя, что наконец-то не чувствую в душе режущее чувство нужды в чем-то. Точнее, в ком-то.
16
Даурэн
Я давно ушел глубоко в себя. Мое существование перестало иметь какой-либо смысл с тех пор, как я заточен здесь. Не сказать, что моя жизнь всегда отличалась наполненностью, но с тех пор, как этот ужасный ошейник защелкнулся на моей шее, все стало во много раз хуже. Я закрыт в этом месте, а моя душа – в этом ничтожном теле, без привычной силы.
Даже скучать не по кому. Демоны Аргарда растут без матерей, ни у одой из демониц не развит материнский инстинкт, нас всех сдавали в специальные дома. У меня нет родственников или друзей, всю свою жизнь я воевал, не оставил ничего ценного после себя. Я остаюсь просто жалкой оболочкой. Не со многими люди были так жестоки, чтобы оставлять в живых. Но я попал в то число. И теперь эти решетки – мое бунгало, а ясное небо над головой – надоевшая картина, к которой нельзя дотронуться.
