- То есть, я должна выбрать себе мужа? Вот так вот запросто? – я услышал, как от этих слов Лютимар, что стоял неподалеку, весело хмыкнул.
- Нет, что вы, - слишком поспешно ответил я, но меня просто выбил из колеи ее вопрос, - только первых нескольких представителей вашего гарема, мужьями становятся самые любимые.
- Скольких я могу выбрать? – и снова смешной вопрос.
- Всех, кто понравился, но в последующих отборах вы должны выбирать еще хотя бы по одному. Нужно поддерживать надежду в народе, - я решил сразу рассказать о действительности, ведь бывало и такое, что женщины на своих отборах вообще никого не выбирали, а ей придется на каждом отмечать хотя бы одного. Восстания нам тут не нужно.
Конечно, я был бы самым счастливым мужчиной, если бы Азриэлла выбрала меня. Но даже если не учитывать потоки магии моего тела, что искажены из-за шрамов, это даже чисто эстетически не очень красиво выглядит.
- Из всех перечисленных званий, - я буквально чувствовал на своем теле ее взгляд, от этого еще больше возбуждался, - кем являешься ты?
- Я император, - сказал вроде бы скромно, хотя и радовался хотя бы и этому преимуществу. Да, власти в моих руках пригорстень, но как звучит!
- Ого, - не сдержала удивления малышка, а я определил, что она явно ниже любого из нас, даже любой женщины в империи, - ты император и у тебя своего гарема нет? – все удивляла она нас своими вопросами, заставляя Лютимара ежиться от сдерживаемого хохота.
Я быстро стал оправдываться, чувствуя себя неловко. В ее присутствии в принципе невозможно чувствовать себя уверенным. Я – император, в час правления которого империя и загнулась, хоть фактически не из-за меня, а она Богиня. И этим все сказано.
Дальше я объяснил ей, почему нас прокляли, но в подробности не углублялся. Пока что они ей ни к чему.
На мгновение мне показалось, что ее совершенно не волнуют шрамы. Но потом одернул себя. Это в принципе невозможно.
8
все еще Калебирс
Она вела себя довольно странно, стала расспрашивать меня обо мне же. Последний четыреста лет моими успехами мало-мальски интересовался лишь брат. И я прикладывал усилия, чтобы рассказывать все без утайки перед ней и остальными.
В какой-то момент ОНА прикоснулась ко мне. Тело прошибло разрядом удовольствия, плечо невольно дернулось. Я сжал зубы, чтобы не застонать. Держаться на месте, и не касаться ее в ответ было словно пыткой. Сладкой пыткой. Потому что ее пальчики скользнули немного ниже. Спроси она меня что-то сейчас, и я бы не смог ответить. Чувства превратились в ураган, хотя я и старался держать на лице маску невозмутимости.
