Второй портал сначала был пуст на людей, то есть, никто из него не появлялся. Мое сердце колотилось, а в голове непроизвольно проносились молитвы, просьбы и заверения, хотя к чему это, едва ли понимала сама, я ведь тоже богиня. Та, кому молятся.
А потом… первым делом показался Резар, точнее его нога, но я сразу узнала мужской ботинок. И сразу кинулась к военачальнику на шею, не удержавшись, рыдая.
Меня встретили теплыми, но крепкими объятиями, по-настоящему родными. После того меня еще множество раз обнимали, тискали и рассказывали о том, что жутко перепугались. За меня. Даурэн так вообще, говорит, после взрыва перестал чувствовать связь со мной, что могло говорить о моей смерти. Но как оказалось, это магия Ферадея, окутавшая нас в тот момент так сработала.
С горечью заметила несколько седых прядей, посетивших коричневые волосы Даурэна.
Короче, нападение моих мужчин застало, когда они вернулись в гостиную после того, как нашли меня с Ферадеем в моей комнате. Не все успели среагировать быстро, применить магию, защищаясь от обломков. В итоге одна большая часть разлетевшейся стены угодила прямо Лютимару в ногу, переломав ее практически надвое.
В Лаосара влетел сервант, но мужчина отделался лишь царапинами. Больнее всего было смотреть на Калебирса. Он стоял у окна. И сейчас был весь исцарапан стеклом.
Я сразу же магией слямзила откуда-то аптечку и стала обрабатывать раны своих бойцов.
Ближе к вечеру, на этом месте расположился огромный лагерь. Палатки простирались в несколько сотен метров во всех направлениях. Мне с моими будущими мужьями отдали подлинно большую в самом центре.
У одного из больших костров хлопотал Дорар, наш повар, помешивая что-то черпаком в чугунном казане. К слову, новонанятую прислугу удалось спасти всю, но стресанули они знатно. Я пообещала горемыкам премию. Они прониклись.
К моему сожалению, выяснилось, что дворец разрушен полностью. Но куда больнее было узнать, что первым и самым мощным очагом взрывов были казармы. Выжили далеко не все. Едва ли половина осталась от прошлого количества моего войска.
Это переходит границы человечности. Те черты, которые никогда и ни при каких обстоятельствах переходить нельзя.
Когда же Морнэмира остепениться?
66
Варсар
Из этого ничего не вышло бы. Но я все равно стоял здесь. В полутьме руин никому не нужного храма. И ждал. Сам не знаю чего. Озарения? Добродетели? Пустое. Я хотел манипулировать ее застарелыми чувствами ко мне. Желал добиться своего.
