Страх закрался в душу, но проснуться не получалось, казалось какие-то липкие, неприятные руки с нажимом удерживают, не позволяют и шагу вперед сделать, отлепить ногу от бездны, что здесь исполняла роль пола, вздохнуть полной грудью, я попыталась и легкие обдало огнем, но откашляться не получилось, словно глотке выстроилась стена.
Больше удовольствия приносил пожар, что я испытывала с Лаосаром, а не это сжигание изнутри, что ощущала сейчас. Словно тысячи мурашек ползали по телу.
- Здравствуй, - высокий женский голос как дуновение ветра пронесся рядом, - ну вот мы и встретились.
Я повернулась на звук. Высокая женщина в длинном замшевом черном платье с темными блестящими волосами и изумрудными глазами смотрела на меня. И улыбалась. Едва ли я могла бы описать, что то была за улыбка, в ней смешалось все сразу, будто в глаза Мона Лизы посмотрела.
- Я Морнэмира, будем знакомы, - изрекла она будто приклеенными губами, - я знаю, что ты переродилась, Азриэлла. И совершенно меня не помнишь. Зато помню я. К сожалению.
- И тебе добрый день, - буркнула я, поправляя свое скромное платье на лямках, в котором тут очутилась.
Я так понимаю, если Азри не идет к Морнэмире, то Морнэмира найдет Азри сама?
- Тем мне страннее, что ты все же решилась на гарем, как Древние боги и просили, неужели часть твоей души, как ты говорила, Симран, больше не так важна? А казалось, что такая любовь на тысячи перерождений.
Симран… слышала о нем. Тот, с кем осталась экс-Азриэлла.
- Тебя так интересуют подробности моей личной жизни? Собираешь пособие? – не удержалась от подколки.
Она, конечно, спрашивать может, вот только я не знаю ответов. Я и та Азриэлла – совершенно разные люди. Тут еще и факт выплывает, что ей тоже было предложено гарем, но она отказалась. Видите ли, любимый уже был. А я козел отпущения, получается?
- Наоборот, даю совет, - губы разжимались, из женского рта выталкивались звуки, но потом все снова возвращалось в исходную «Мона Лизу», когда злая, каверзная богиня делала многозначительные паузы, - лично ты никогда не вызывала в моей душе протеста. Если собираешь против меня силы, не забудь о нашем Варсаре. Он единственный десятки столетий никогда не предавал тебя, глупая Азриэлла.
После этих слов все затихло. Тиски, удерживающие в этой темноте, ослабли. Я сосредоточилась, пытаясь проснуться, стряхивая с себя эту черную пелену.
Может через минуту, или спустя час, время тянулось как-то очень непонятно, но я смогла наконец-то подступиться к границе сна, выталкивая себя наружу. В ту же секунду открыла глаза, лежа на чем-то мягком, ощущая себя до невозможности диковинно.
