Скоро за столом собрались все. Паша по привычке сел рядом с дедушкой, Лиза устроилась слева от сына, а Евгений уселся в торце в гордом одиночестве. Напряжение так и витало в воздухе. Но поговорить им придется. Хочет Лиза признавать или нет, между ними всё было. Притом, несмотря на мотивы, она сама пришла.
— Не забыл про водосточку? — вырвал его из дум Семен.
— Не забыл.
— Через полчасика, думаю, приступим. Я пока в дровнике порядок наведу, а уж потом на крышу.
— В дровнике я и сама наведу порядок, — вступила Лиза, — тебе после случившегося лучше не перенапрягаться.
— Ты отца-то со счетов не списывай раньше времени, — усмехнулся, — я уже в полном порядке. Тем более в нашем Тереме поселился вон какой здоровый медведь, — зыркнул на Соколова, — в помощи не отказывает.
— Папа, — скривилась.
— Семен Аркадьевич верно говорит. Можете смело просить о чем угодно.
— Слышала? — расплылся улыбкой Семен.
— Вот и занимайся своей водосточкой, а я разберусь с сараем, — и повернулась к Паше, который и без маминого участия уже всё съел. Она лишь рот открыла. — Ты хоть жевал, зай?
— Зевал, — кивнул. — Тепель мне мозно плансет?
— Беги, бери.
— Ула!
А Соколов смотрел на них и понимал, насколько он сейчас здесь лишний. Лишний для Лизы. Только вот избавиться от него не выйдет, зря она надеется на скорое прощание.
Лиза оставила сына с отцом, сама же поспешила в сарай, где предусмотрительно заперла дверь, незваных гостей ей здесь не нужно. Да и вообще хотелось побыть одной, в доме теперь и не уединишься толком. Соколов как черт из табакерки выскакивает то там, то здесь, а после вчерашнего тем более не хочется с ним пересекаться. В принципе, осталось потерпеть дня два и всё, они проводят его в город, передадут в руки заботливых полицейских и пусть те нянчатся с Евгением Федоровичем, пусть вызывают его свиту и делают что хотят.
Под столь печальные мысли девушка принялась за работу, надо было собрать поленницу. Отец наколол много дров, но сложить они их не успели, начались проливные дожди. Так, в спешке покидали в сарай и оставили. А запах древесины немного успокоил, расслабил, но единение с природой было нарушено уже через десять минут. В дверь постучали.
— Лиз, открой, пожалуйста, — естественно, это был он.
Может, все-таки долбануть его разок? Чтобы хоть один день провести в покое.
— Я бы очень хотела побыть одна, — и уложила увесистое поленце рядом с таким же.
— Нам надо поговорить.
— Не надо, — ответила усталым голосом.
